Даниэль Сальнав - Сибирь

9 часов: отъезд от гостиницы на круглый стол об экологии в областную библиотеку. Полно народу. Видно, что эта тема здесь людей волнует. Я абсолютно к ней не готова, и это то, о чем я сегодня очень жалею… Поскольку суть дискуссии от меня ускользает, ее участники, ее смысл, так же как и беспокойство и тревога собравшихся. По возвращении выясняется, что здесь, на Байкале, опасность на каждом шагу, неотвратимая, которую почти невозможно удалить. Район Байкала богат огромными запасами природного газа, особенно на востоке в Ковыктинском газоконденсатном месторождении, разработка которого должна начаться в 2013 году. Из-за особенностей его горных пород, а это вся Восточная Сибирь, это колоссальная кладовая газа и нефти. Отсюда и проблема, связанная с прокладкой нефте- и газопровода. В 2006 году потребовалось вмешательство Путина, отодвинувшего дальше к северу трассу нефтепровода, который должен был пройти вблизи Байкала. «Изменяя трассу нефтепровода, Российская Федерация демонстрирует свою добрую волю участвовать в международных усилиях по защите общего наследия человечества и способствовать дальнейшему его развитию», — заявил Коитиро Мацуура, генеральный директор Организации Объединенных Наций по образованию, науке и культуре (ЮНЕСКО). Правда или казенная политическая пропаганда? Нефтепровод должен был пройти всего в 800 метрах от берега озера, а теперь он пройдет в 40 километрах от него….

Однако ясно, что однажды это случится и что в один прекрасный день через сто, двести, тысячу лет на Байкале произойдет непоправимая экологическая катастрофа… И так от катастрофы до катастрофы однажды человек полностью исчезнет с лица земли, оставив после себя опустошенную необитаемую планету. Но не безжизненную. Новые виды жизни будут порождены уже известными нам бактериями, которые могут питаться и перерабатывать нефть (как это уже происходит в Мексиканском заливе). Они будут переваривать и другое: радиоактивные сплавы, пластические отходы. На это потребуются миллионы лет, это случится намного позже, чем последние люди исчезнут в зараженных радиоактивных зонах среди мертвых деревьев. Странные голубые растения с глазами и ртами вырастут на влажных местах без названия (ни «Байкал», ни даже «озеро»), которые с ними возродятся к жизни.

Где будут ваши воспоминания, воспоминания о вас, I., N., V., об этом маленьком поезде, который переделывал под своими колесами 20-копеечные монеты в римские?

…Ожидая, мы слушали большой и туманный доклад, к которым экологи имеют особое пристрастие. Например, о Природе, требующей от нас того-то, запрещает нам то-то, предназначена для того-то… Всегда Природа с большой буквы П. Боюсь, что некоторые присутствующие путают ее с Богом. (В общем, революционное предложение Спинозы наоборот; не «бог или природа», а «природа или бог»). Молоденький эколог, ведущий этой дискуссии, красивый и стройный парень одет в темно-зеленую куртку с многочисленными карманами, нечто среднее между экипировкой для спортивной рыбной ловли и спецназа. По его виду ясно, что ему не до шуток. Есть ли у меня вопросы, спрашивают у меня. Я доставляю себе удовольствие фразой, что человек живет не в «окружающей среде», а в «мире», и что нужно сохранять Природу именно для него, а не для «наших детей». И наконец, что «экология» книг, языка, мыслей так же актуальна, перед лицом того вреда, который им наносит современность. Кто-то другой взял слово, я пишу небольшое стихотворение для дочерей Р. и S., рифмуя «кашка», «ромашка», «Наташка»… Затем я пытаюсь расшифровать с помощью словаря, который всегда со мной, слова, написанные на моей бутылке с водой: «Открой свежесть Ниагары!» Эти развлечения скучающего школьника проходят, я надеюсь, незамеченными.

Вновь моя очередь участвовать в разговоре. Я вступаю на опасную дорожку, так как, забыв в это мгновение о Дивногорской плотине, воздаю хвалу созидательной мощи человека, которая здесь сегодня очерняется, а слепо восхваляется только значение природы. Кажется, что никто особо не обратил внимание на мое выступление, которое было немного «советским». Со времен СССР бедную Россию разграбили настолько, что их можно понять: осушение Аральского моря, засоленность пустынь Центральной Азии… Не говоря уже о радиоактивных последствиях присутствия атомных подводных лодок в Балтийском море. И Чернобыль. Даже если я была не совсем права по существу, я все же, надо полагать, рассердила тех, кто меня слушал, тем, что восхваляла плотину, последствия строительства которой были такими шокирующими в то время. Лучше помолчать в путешествии, так как многого мы не знаем. Человек в форме спецназа, кажется, тоже не был доволен. Но я также заметила, что некоторые из наших сопровождающих одобрительно кивали головой. Одна из них, издательница N., подошла ко мне со словами благодарности. За всем этим есть какое-то противостояние, которое меня не касается: в основном политика, для которой экология только предлог. На чьей стороне они были до 1991 года, те, кто поддерживает сегодня противоположные тезисы?