Даниэль Сальнав - Сибирь

Возвращаемся на берег Байкала. Это озеро больше, чем страна. Это огромная протяженность ледяной воды, находящейся в одиночестве, едва населенная людьми, и она навевает нам самую трудную истину: человек так же реален, как и капля воды, падающая в океан, — буддийская теория, но и мы недалеко от Улан-Удэ. В конце фильма Пана Налина «Самсара» монах говорит: «Чем становится капля воды, падающая в океан?» Эта истина звучит в наших ушах как молчаливое предупреждение. И вдруг эти метафизические отголоски, которые мы слышим, переходят в медленное движение поезда, в который мы опять сели. Наш коллега I. показывает нам игру своего детства: он кладет монету на рельс, а затем забирает после прохождения поезда. В результате она превращается в античную монету неправильной формы, разной толщины, с расплывчатыми плоскими надписями, как будто бы стертыми временем…

Поздний обед в красивом просторном деревянном ресторане. У нас волчий аппетит. Таковы последствия пребывания на свежем воздухе! Нет ничего более действенного против меланхолии! В меню: знаменитый байкальский омуль, горбуша разных сортов, рыба семейства сиговых. Нежная вкусная кожа. Один из самых аппетитных обедов нашего путешествия своей утонченностью и сервировкой.

Опять прогулка. На краю дороги я фотографирую дикого барана, который наблюдает за нами с вершины острой скалы. Его спина такая узкая, что кажется, будто он несет на ней шерстяное обтрепанное одеяло. Когда я увеличиваю изображение, то меня ошеломляет его выражение хитрого и злобного ликования в его рассеченном глазу. Маленькое творение сатаны между двумя деревьями на горе!

Начинало темнеть. Поезд пустился в обратный путь, чтобы остановиться теперь уже только в конце. Зажатые между голубым небом, все более бледным, и озером, все более белым, горы на противоположном берегу наливались темной голубизной, прозрачной, светящейся, увенчанной белой линией снегов в форме зубьев пилы. Вершины отражались в спокойной воде. Ни ветерка, ни ряби. Кажется, что их полупрозрачная плотная масса поднялась на ровную и гладкую поверхность, точно как на картинках Великих американских озер, сфотографированных Анселем Адамсом. (Вечером следующего дня на Транссибирской магистрали по дороге на Улан-Удэ озеро было совершенно красно-оранжевым, освещенное удаляющимся от нас солнцем, склоняющимся к горизонту.)

В поезде поют «Цыганочку». Возвращение в Иркутск показалось нам долгим. Опустилась ночь, мы нескончаемо едем между вагонными депо, нагромождениями жалких лачуг, сараев, целый полуразвалившийся пригород. Крутят бесконечный фильм, довольно слабый, надо признаться, но я всегда интересуюсь сценами с животными: одна семья вместе с котом воспитывает детеныша белого тюленя, нерпу. Этот вид можно найти только на берегах Байкала. Кот и нерпа делят между собой тарелку с рыбой. Как это возможно? Я долго разговариваю с H. N.: Россия это не страна, это идея. Я понимаю все лучше и лучше, что это значит. Но тогда возникает вопрос: кто может сегодня принять такую идею?

8 часов: еще один чудесный день многообещающе заглядывает в мое окно… В цокольном этаже под мигающими и бегущими кадрами ненастроенного телевизора я заказываю завтрак № 1 (вчера был № 4): яйцо с ветчиной, блины с вареньем, апельсиновый сок. Я так мало поспала, что еще, наверное, толком не проснулась, так как довольно долго, не замечая того, жевала бумажную салфетку, которую съела вместе с бутербродом, завернутым в нее. Вдруг картинка стала более четкой, но не это меня окончательно разбудило, я бы еще охотно поспала, если бы не помешал вернувшийся звук… На экране металась одна из низших форм сегодняшней жизни (слава богу, есть и другие): оголенные девочки с какими-то толстыми типами на фоне выносящей мозги музыки.

Путешественники постепенно прибывают, тут же встречаемые молодой бесстрастной японкой, к которой присоединился и русский официант. Опять (возможно, это у меня такой способ отдыха), как и в каждом моем большом путешествии, я чувствую себя заполоненной чужими жизнями и мечтаниями. Новые метафоры к нам приходят чаще из опыта работы в интернете, это как бы зоны Wi-Fi, появляющиеся вблизи нашей жизни, но к которым нельзя подключиться и которые я ощущаю, как бесшумную вибрацию. Хорошо ощущаю и их силу, и их непрочность.