Даниэль Сальнав - Сибирь

…В нескольких километрах отсюда, на обратном пути, вот он, враг Астафьева: большая плотина на Енисее, построенная совсем близко от деревень староверов. Другие автобусы останавливаются в том месте, откуда открывается великолепный вид: бурлящая пена закрывает весь низ сооружения, такого же величественного, как естественная гора. Мы недалеко от города Дивногорска, в нескольких километрах вверх по течению от Красноярска. Плотина, имеющая семьсот метров в длину и шестьдесят метров в ширину, напоминает гигантскую руку, останавливающую воду.

Ее особенность: для компенсации большой разницы уровней придуман лифт для судов, принцип действия которого наш гид пытается нам объяснить (что в отношении меня совершенно бесполезно). Это самоходный паром без троса и противовеса, который на левом берегу реки позволяет поднять или опустить с одной ступени каскада на другую с перепадом высот до 100 метров суда водоизмещением до 2000 тонн. Я не все понимаю, но это неважно. Я охвачена этим зрелищем: тем, что продолжает зачаровывать, громадностью сооружения и не только его полезными сторонами, такими как электризация, развитие городов и сел, благосостояние, которое оно приносит. Я восхищена тем, что это победа человека над природой. В этом есть что-то прометеево.

Уже довольно давно я не питаю прометеевских иллюзий, так как знаю их разрушительные последствия. И не только экологические. Я даже выкинула несколько лет назад афишу, привезенную из России после предыдущего посещения, которая в то время меня привлекла. В напыщенном агрессивном стиле на фоне гаек и шестеренок белокурый мужчина, откинувшись всем телом назад, держит в мускулистой руке громадный разводной ключ; за ним в бесконечность уходят металлические конструкции моста, завода: «Мы строим социализм!» Эта форма социализма рухнула, оставив после себя промышленную пустыню — и не только в России: ею изуродован весь юг Богемии: высохшие или загрязненные озера или атомные подводные лодки, медленно загрязняющие воды Балтийского моря…

Однако у основания плотины мне наконец удается избавиться от энтузиазма, который порождает во мне весь ее вид… По возвращении статья в «Экспрессе», где я нашла интервью Астафьева, окончательно его уничтожает. В ней Астафьев дает ужасающие подробности о Дивногорской плотине, которая чуть меньше Асуанской, но не менее разрушительна. Ее водохранилище, пишет Марк Эпштейн, «в самом широком месте имеет протяженность двенадцать километров. Многие еще помнят, сколько деревень и полей было затоплено. Затем власти не стали обрезать верхушки сосен и елей, выступающих над поверхностью воды, что очень удивило поклонников водных лыж. Умирающий хвойный лес вызвал заражение воды фенолом („как сказано в толковом французском словаре Робер, это ядовитый антисептик, растворяющийся в воде и использующийся в фармацевтике, производстве пластмасс и красителей“), В спешке были затоплены и кладбища — людям даже не позволили забрать своих умерших. […] Сама плотина — это новое проявление „комплекса Фауста“, этой тяги к монументализму, которой отмечен сталинизм, а в больших сибирских проектах царствует Хрущев».

Победа над рекой, завоевание огромной Сибири — так же как и завоевание околоземного пространства с помощью спутников — должно было быть «конкретным доказательством счастливого продвижения к коммунизму…», подводит итог журналист. Какое-то время даже мечтали «повернуть вспять течение сибирских рек (которые текли на север) по направлению к пустынным районам Центральной Азии (на юге)»… А эта история с Лысенко о зерновых, которые должны расти зимой. В советскую эпоху была шутка, что можно совместными усилиями каждый год приближать урожай на несколько дней. Люди говорили: вперед, товарищи, скоро можно будет убирать хлеб в январе!

14 часов. Обед в ресторане «Маяк». Совпадение! История Дивногорской плотины уже окунула нас в экологическую тревогу. И Маяк — это также название города в Челябинской области на юге Урала, в котором при Сталине были созданы первые лаборатории по производству атомной бомбы. В пятидесятых годах тщательно скрываемая авария повлекла за собой заражение населенного пункта Мелино, полностью вымершего…

Быстрое возвращение в город, в 15 часов 30 минут нас ждут в библиотеке для слабовидящих. Уже в течение тридцати лет она является гордостью красноярских властей. Библиотека — это здание громадных размеров, где нас встречают со всей торжественностью, которую диктует его архитектура и предназначение: предложить слабовидящим города и края все богатства литературы, культуры и науки. Краевой бюджет мне кажется, однако, не очень большим (7 000 000 рублей), или я неправильно записала. Бюст Брайля украшает вход в один из залов, но есть также и записанные тексты и даже книги, записанные на пленку. Я думаю о Дидро, о его «Письме о слепых» и о вопросе, который всегда погружает меня в тревогу: что может представить себе человек, слепой от рождения, когда он что-либо ощупывает? Перед нашим отъездом нам предложат сделать запись для библиотеки и ее читателей. Я импровизирую стихотворение, которое тут же переводит S.: «Три великие реки мы прошли, / Волгу…» и т. д.