Тэффи Бродессер-Акнер - Флейшман в беде [litres]

– Какой у тебя процент успеха? – спросил Сет как-то вечером, примерно через месяц после того, как у Тоби началась новая жизнь.

– Не знаю. Шестьдесят? Тридцать? Трудно сказать. Мне кажется, я за месяц превратился в человека, видящего потенциальную партнершу в каждой женщине от восемнадцати до шестидесяти. Я считаю неудачей, если веду детей к врачу и секретарша не хочет заняться со мной сексом.

– Чувак, у тебя должно быть сто процентов успеха. Каждая встреча должна заканчиваться в постели. Ты сейчас в самой удачной поре. Ты – чистое золото.

– Не всё так просто.

– Ты слишком разборчив.

– Разборчив? – переспросил Тоби. – Я бы сейчас и осла трахнул, вот как я разборчив.

– Тогда что не так?

– Я пятнадцать лет был женат на женщине, которая не позволяла мне п и сать стоя! Мне нужно время, чтобы прийти в себя.

Сет покачал головой, потом наклонился к Тоби через стол, положил руки ему на предплечья и потряс их так, что все тело Тоби содрогнулось.

– Слушай, чувак, как я по тебе скучал, – сказал Сет.

Проблема была в том, что Рэйчел все еще хотела трахаться. В этом заключалась тайна Тоби. За последние полтора месяца у него был секс с девятью женщинами, не считая Рэйчел. На шесть женщин больше, чем за всю его предыдущую жизнь. И все же иногда, после десяти вечера, ему приходила эсэмэска от Рэйчел с вопросом, чем он занят. Это был сигнал, по которому Тоби отвечал: «Ничем», а она тогда спрашивала, не хочет ли он зайти, и он обнаруживал, что вся его ненависть к ней и вся решимость мгновенно таяли и сменялись ненавистью к самому себе и потребностью заполнить пустоту, и он хватал ключи и шел на свою бывшую квартиру. Теперь они занимались любовью молча (так было не всегда). Слышно было, как тело трется о тело, но ни вздохов, ни стонов. И определенно не было слов. Секс существовал за пределами любых неприязненных отношений, и так было всегда. Они делали то, в чем нуждались. Он знал, как она любит – сначала недолго поиграть с ее сосками, пока она преднамеренно погружается в нечто вроде глубокой медитации через дыхание, а потом она переворачивалась на живот, и Тоби ложился сверху.

За годы работы Тоби часто слышал жалобы других женатых докторов на недостаток секса или шутки на эту тему. Аллен Келлер, которому всего тридцать шесть лет, как-то сказал, что у него с женой последний раз секс был четыре месяца назад. Аллен всё ждал, чтобы жена заметила, но ее, кажется, это не беспокоило. Когда он сам заговорил об этом, жена сказала, что к вечеру устает, и вообще, почему он считает, что это она должна подлаживаться под его расписание, а не наоборот. «Потому что ты не работаешь?» – подсказал он. Жена заявила, что если занимается сексом слишком поздно вечером, у нее начинается приступ тревоги и она всю ночь не может заснуть. «Что это за хрень?! – спросил Аллен у Тоби. – Ведь не может быть, что она это серьезно?!»

Когда Тоби слышал такие рассказы, он позволял себе миг самодовольства. Даже в худшие времена они с Рэйчел занимались любовью постоянно, самое меньшее три раза в неделю. И это позволяло ему думать: слушайте, а может быть, мы нормальные! Может, мы даже лучше среднего. Три раза в неделю! Если судить по этому индикатору, у них с женой все идет отлично. Если судить по этому индикатору, другие должны равняться на них. И вообще, если посмотреть на дело в ином свете – ну у кого не бывает небольших размолвок время от времени? Конечно, люди, которые стараются быть хорошими родителями и при этом хорошо работать, иногда ссорятся. Может быть, даже каждый день. Может быть, даже каждый раз, когда оказываются в одном помещении. Причем ссорятся жестоко и злобно. Правда же?

Когда они еще были женаты, Рэйчел требовала секса, причем не всегда ласково, и не всегда снисходительно относилась к отказам. Если Тоби был не в настроении, она приходила в ярость. В ночь, когда они вернулись домой из отпуска, проведенного в Мексике, Рэйчел обвинила его в том, что он завел любовницу. Тоби воспылал к ней отвращением, когда впервые увидел, как она орет на подчиненного на рождественском корпоративе. Там Рэйчел напилась и обозвала Тоби трусливым говном. Когда же он напился на ежегодном балу, который устраивала его больница, Рэйчел жестоко посмеялась над ним и обозвала стариком. Однажды она разбудила его среди ночи, вернувшись домой с какого-то мероприятия, – принялась шарить под одеялом у него в трусах, будто искала батарейки в ящике стола, а когда увидела, что там ничего не происходит, сказала: «Ну, наверно, тогда на этом всё». Тоби совершенно не понял, что она имеет в виду. Она заплакала и принялась кричать, как она несчастна. Тоби умолял ее: «Послушай, не надо кричать, это совершенно не помогает. А только делает хуже». Он понял, что она пьяна, и в конце концов убаюкал ее так, как обычно убаюкивал детей, когда у них случалась истерика. На следующий день Рэйчел не сказала об этом ни слова. Не извинилась. Вообще ничего.