Тэффи Бродессер-Акнер - Флейшман в беде [litres]

– Так ты теперь живешь?

– Так я теперь живу. Не нужно выходить из дома, только чтобы нарваться на очередной отказ. И отказы-то получать необязательно. Участие совершенно добровольно. Люди регистрируются на этих сайтах, чтобы найти секс.

Тоби все скроллил, и список женщин, желающих заняться с ним сексом, все не кончался. Картинки, тексты. Заняться сексом с Тоби Флейшманом!

– Совсем как в «Расстыковке», правда? Кто же знал тогда, что это на самом деле – руководство к действию?

Давным-давно, в 1979 году, мужской журнал, где я с тех пор успела поработать, опубликовал знаменитый рассказ о разводе под заглавием «Расстыковка». Автор, Арчер Сильван, был ходячей легендой среди сотрудников журнала и символизировал собою журнал не хуже любого логотипа. Я начала читать Сильвана еще в юности (вероятно, в слишком ранней юности), и в Израиле его книги лежали у меня на тумбочке у кровати. Тоби взял одну почитать. Потом другую, потом третью. В детстве мне не разрешали читать книги «для подростков», которыми зачитывались мои подруги, – про бебиситтеров и хорошеньких близняшек-блондинок. Моя мать считала эти книги мусором для дегенератов, затягивающим в пучину подростковых беременностей и наркомании. Поэтому я читала книги Арчера Сильвана, которые приносила домой моя старшая сестра, прилежная студентка. «“Расстыковка” и другие рассказы», «Город вверх ногами», «Все в бассейн!» На обложках красовались большие заглавные буквы шрифтом «гельветика», и казалось, что это важные книги, настоящая литература. Внутри же они были полны такой грязи и чернухи, что подобного я и представить себе не могла. Возможно, шестиклассникам все же рановато читать про грязь и чернуху в таком количестве. В рассказах фигурировали нудистские колонии, сексуальные оргии, сапатисты [6] Сапатисты – мексиканское леворадикальное движение. Идеология движения объединяет традиционные верования майя с либертарным социализмом, анархизмом и марксизмом. Прим. ред. , коммунисты, политики и их тайные оккультные ложи, ученые – приверженцы полиамории. Автор делал просто невероятные открытия. Не верилось, что наш мир именно таков. Однажды он был в Чили, и местный шеф-повар, который, следуя некоему странному буддийскому принципу, ни одно блюдо не готовил по два раза, отрубил голову живому козлу, залез ему в череп через разломанную челюсть и стал есть мозги сырыми. Он предложил угостить и Арчера, и тот тоже стал их есть, прямо на месте, голыми руками.

Став профессиональным литератором, я старалась писать как Арчер: переняла его манеру приоткрывать клапан гнева медленно, напряженно, красиво, так что вихрь эмпатии, пропущенный через воронку гнева, вызывал у читателя массированное отвращение к тому злу, в котором погряз наш мир. Казалось, это единственный вывод, к которому может прийти умный, мыслящий человек. Я тоже испытывала отвращение. Я тоже гневалась. Но я никогда не делала гнев площадкой для приземления – никогда не заканчивала им свои сюжеты – и возможно, именно поэтому потерпела неудачу. Моя эмпатия только стимулировала эмпатию читателей. Звучит неплохо, но корни этого – во внутренней трусости. Я была слишком труслива, чтобы закончить рассказ гневом. Слишком труслива, чтобы испытывать тотальное отвращение к героям своих историй – а это, конечно, были живые люди, которые уделили мне время, доверились мне и к тому же знали мой номер телефона. Меня не пугало, что они меня возненавидят, – я не собиралась больше с ними пересекаться. Но я боялась застыть в состоянии гнева, оставить его висеть в воздухе без решения, без разрядки. Я боялась показаться слишком злобной и в результате возненавидела себя за то, что слишком беспокоюсь о других. Я не хочу сказать, что я плохой писатель. Я писала хорошо, моя писанина нравилась читателям, они говорили, что я сострадательна и что очень приятно читать такие душевные вещи, и только я одна знала, что мое сострадание – на самом деле проявление трусости и отсутствие силы воли.

Но я была не похожа на Арчера Сильвана и в других отношениях: мне просто не выпало случая жить так, как жил он. Он спал в автобусах, разъезжая с рок-группами на гастролях, ночевал в пустыне под открытым небом с одним актером, пил аяуаску с одним политиком и пришел к выводу, что должен развестись с женой и жениться на ассистентке, которая занималась изысканиями фактов для его книг, – его постигло прозрение, что с ассистенткой он был знаком двенадцать жизней назад. Он исчез с радаров на много дней, подстерегая рок-звезду, ведущую затворнический образ жизни. Он однажды потратил семь тысяч долларов на чаевые для стриптизерши, списал эту сумму на служебные расходы, причем без всяких подтверждающих документов (разумеется), и ему ее возместили, даже несмотря на то, что стриптизерша не попала ни в один рассказ . А мне однажды на обратном авиарейсе из Европы, где я интервьюировала известного актера, пришлось сдать в багаж чемодан сверх лимита, и мне позвонил шеф-редактор и сделал выговор, и я больше никогда не повторяла свой проступок.