Тэффи Бродессер-Акнер - Флейшман в беде [litres]

– А может, это оправдалось наконец предсказание Зловещей Нищенки?

– Именно такого я не помню. «Да танцует у тебя на коленях похотливая юристка, рыгающая розовой шипучкой, и да не встанет у тебя в этот момент»?

Тоби посмотрел в зеркало, поправил воротник рубашки и вышел вслед за Сетом.

Повторю еще раз: жизнь – это процесс, в ходе которого коллекционируешь людей, а потом прореживаешь свою коллекцию от уже ненужных экземпляров. Единственное исключение из этого правила – друзья студенческих лет.

Когда мы с Адамом приехали на Сонину вечеринку, устроенную в новом баре в аптауне, было уже одиннадцать часов вечера. Последние три дня мы были в Диснейуорлде и только что вернулись. Из аэропорта мы отвезли детей домой, оставили их с бебиситтером и поехали назад в город. Наш рейс задержался на четыре часа. Все время, пока мы ехали, Адам ворчал:

– Сонины вечеринки всегда так себе. Я устал. Почему мы не могли остаться дома?

Но мне снова стало двадцать лет, и я бы не пережила, если бы все мои друзья где-то собрались, а меня там не было.

Первым человеком, попавшимся мне на глаза на вечеринке, оказалась Дженнифер Элькон, та самая, которой Сет добивался в Израиле и с которой недавно достиг пятой базы. Она была погружена в беседу с Даниэль. Вторым человеком, попавшимся мне на глаза, был Сет. Он надвигался на нас.

– Не это ли мужчина, растопивший сердце Либби Эпстайн? Я Сет Моррис. – Судя по виду Адама, это имя ему ничего не говорило. – Рад наконец познакомиться.

Адам кивнул, не очень понимая, почему этот человек рад наконец с ним познакомиться. Кажется, я никогда не рассказывала Адаму про Сета. Кажется, я вообще ни о ком из своих друзей студенческой поры ему не рассказывала.

Нас нашел Тоби:

– Как там Дисней? Мы возили туда детей пару лет назад.

Адам помотал головой:

– Мне очень понравилось. Там хорошо. Вас приветствуют, называют детей по именам. Там чисто. Там безопасно. Либби заявила, что это место убивает душу. Принести тебе что-нибудь выпить?

– Но почему?

– Потому что она ненавидит радость.

Он все еще улыбался, но это была улыбка усталости. Он двинулся прочь.

– Он тебя по-настоящему понимает, – сказал Тоби.

– Я слишком много жалуюсь. – Я села на диванчик, расставив колени, и откинулась назад с усталостью, которая была бы притворной, будь в ней хоть капля притворства. Все время, пока мы там были, дети пили мою кровь. Я читала всякие дурацкие блоги с советами посетителям Диснея, и все они предупреждали, что места на обеде со сказочными героями в Хрустальном дворце быстро кончаются, поэтому бронировать нужно в одиннадцать утра. Но никто из них не подумал предупредить об экзистенциальном ужасе, который охватывает человека в царстве Диснея. Я как будто прозрела и наконец увидела, в кого превратилась. Это стало ясно, когда я очутилась среди совершенно иной толпы женщин, похожих на меня как две капли воды. Мне было невыносимо сознавать, что я – типичная мамаша из пригородов, которая то злобно визжит на своих детей, то искренне радуется их радости и гордится, что ей выпала такая честь. Но люди вокруг нас… стервозные матери и бесполые отцы… я все время пыталась найти в себе хоть малое превосходство над ними, но постоянно наталкивалась на то, что общий фактор здесь – именно я.

Вернулся Адам с двумя стаканами пива.

– Здесь очень шумно! – закричал он.

– Это бар! – крикнула я в ответ. – Это бар на Манхэттене субботним вечером! Еще помнишь такие?

Кто-то сунул мне бокал шампанского. Я сделала затяжной глоток. Было так шумно, что приходилось орать, и я стала орать про Диснейуорлд и про то, как мне не удалось получить от него никакого удовольствия. Мы отдыхали на клубном уровне, с консьержем. Зал с бесконечной едой и развлечениями. Отель был оформлен под дощатый пляжный променад в Атлантик-сити, только без преступности и уличных девиц. На променаде выступали фокусники и шла игра в карты. Нас ограждали именно от того, что интереснее всего в путешествиях, – непохожих на нас людей, незнакомых мест. Правда, это позволяет расслабиться и отдохнуть по-настоящему. Но я не могла получить удовольствия.

– У нас были пропуска для быстрого доступа, – рассказывала я. – Мы стояли в очереди на каждый аттракцион не больше пяти-шести минут. Но когда проходишь по пустому коридорчику мимо длиннющего хвоста людей в другом коридорчике, то понимаешь: ты не по быстрой очереди проходишь, а вне очереди. Ты пользуешься системой, несправедливой к людям, которым не посчастливилось отдыхать на клубном уровне.