Дарья Симонова - Пыльная корона

От жен плавно перешли к детям. Степа переживал за младшую, слабую здоровьем дочь, которая не пойми где и чем занимается и живет с мелким торгашом-ремесленником, а ведь могла бы работать в одном из лучших музеев страны. По блату ее бы устроили — и это единственное, чем может ей сейчас помочь умирающий отец! Но она шатается по Европе со своим срамным чудиком…

— Но ты же еще недавно хвастался, что он не просто чудик, он картины продает и в искусстве шарит!

Но Степа лишь сварливо поднимал ладонь в протестующем жесте. Его дочь — сама искусствовед и без мужиков в искусстве шарит, только вместо того, чтобы делать приличную карьеру и имя, она тратит время на этого потрепанного парня с вычурным именем и нездешними рыжими глазами. Он же ее, хроменькую, поматросит и бросит. Он ни-че-го не создает, он втюхивает, а шахер-махер — занятие, недостойное мужчины. А этой рохле нужен надежный муж. Но где он? И как, скажите на милость, Степану дождаться от неразумной дщери внуков? Ведь еще их надо на ноги ставить…

Валерий Михалыч только вздыхал, вспоминая Ритту-бритву. Степа как минимум наивен. Неужели он полагает, что эти новоформатные девицы предпочтут музей шатаниям по Европе! Да Валерий Михалыч и за себя не поручился бы! Но Степу уже несло, что было пользительно для его стухающего организма, — и он уже передавал жареную сенсацию о том, что дочь опального олигарха была обнаружена в качестве работницы районной библиотеки, и это почему-то должно было стать уроком для всех. Собственно, что за урок, он не уточнял. Видимо, прежде всего сие относилось к его непослушной дочери, которая должна последовать примеру олигархического отпрыска и обрести рабочее место в тихом омуте.

И вот тогда, во время разговора Валерий Михалыч снова увидел девочку-призрака. Она вернулась — его добрая весточка! В первое мгновение ему захотелось подойти к ней и наконец допросить ее с пристрастием о том, кто она такая, где ее дом и родители и почему она вечно гуляет допоздна. Но было неловко перед Степой и неохота объяснять ему свои опекунские инстинкты… но она сама подсела к ним на скамейку и выжидательно уставилась на Степины ботинки. У него были примечательные ботинки — как у английского эсквайра. Впрочем, как выглядит эсквайр, Валерий Михалыч понятия не имел. Досадуя на то, что место здесь по части торговых точек неудобное и быстро до ближайших шоколадок не ускочишь, он продолжал делать вид, что слушает Степу, хотя сам стремительно терял нить разговора. Он лихорадочно соображал, как теперь не упустить своего… кто знает, быть может, ангела удачи, на котором, кстати, были все те же колготки и розовое пончо. А если она и правда бездомная, тогда что? Не сдавать же ее в приют, право слово.

Меж тем девочка, не дождавшись угощения, встала и пошла к другой скамейке. Шанс был упущен. Навсегда, навсегда — кричало иррацио! Валерий Михалыч пытался отмахнуться от мифологии, от уколов гриновской тоски по несбывшемуся. Но не выходило. Он подумал, что сходит с ума и ему срочно нужен конфидент, пусть даже такой неподходящий, как Степа в своем нынешнем плачевном состоянии. И он вывалил на него свое наваждение:

— Степа, догони ее! Мне кажется, что в этом ребенке — все мои упущенные шансы. Я не знаю, откуда у меня этот бред, возможно, начинается болезнь Альцгеймера… или просто геймера… ты не подумай только, ради бога, ничего плохого, мне просто кажется, что эту девчонку нужно от чего-то уберечь… и она до сих пор жива-здорова только потому, что я о ней думаю. Представь, мне скоро детки кровавые будут мерещиться, как Ивану Грозному. Только в отличие от него я никого не убивал! Что ты так смотришь на меня? Понимаю, наверное, я действительно спятил… думаешь, я выпил?

— Нет, Валер, уймись. Я просто не понимаю, о какой девочке речь… и что ты от меня хочешь.

— Да вон же она! Только что сидела на нашей скамейке! В накидке розовой, вся такая аляповатая! Скорее догони ее и спроси… ну, я не знаю что, в том-то и дело! Так, чтобы тебя не заподозрили в грязных намерениях… сейчас так трудно сделать доброе дело, чтобы тебя ни в чем не заподозрили! Сейчас наступило такое поганое время! Сделай что-нибудь!

Самое удивительное, что Степка, чудак, местами сумасброд и упрямец, когда ему панически кричали «Сделай что-нибудь, помоги!» — делал! Почти исчезающий вид друзей. Одна продажа квартиры чего стоила… Если кому имело смысл вопить о помощи, так это ему. Однако Степа никакой девочки в упор не видел. Нет, говорил, никакой девочки там, где ты показываешь. Нет, Валера. Нет.