Артур Крупенин - Мой большой греческий ремонт

Тот вытаращил на меня глаза:

— Но так не делают!

— Так не делают у вас, а у нас это общепринятый порядок вещей. Уверяю тебя, получится гораздо лучше.

— Неужели?

— Точно говорю.

— Извини, но я так делать не буду.

— Почему? Объясни мне, — настаивал я, — чем твой способ лучше?

— Ну, во-первых, это красиво, — с убеждением в голосе загибая палец, ответил Йоргос, не подозревая, что слово в слово цитирует известный анекдот.

— Чем красиво-то? — простонал я.

— Во-вторых, щель между стеной и кухней должна быть загерметизирована, а это по-хорошему можно сделать только затиркой, — не обращая внимания на мои стенания, продолжал загибать пальцы Йоргос.

— Да ты сначала попробуй…

— В-третьих, я даже и пробовать не хочу.

Ну что ты с ними поделаешь? В итоге Йоргос с Макисом все сделали по-своему. И это единственная вещь, сделанная их по большому счету весьма умелыми и опытными руками, которая отсутствием правильной геометрии мозолит мне глаза всякий раз, когда я что-нибудь стряпаю, а стряпаю я минимум дважды в день.

Хорошо еще, что прямо напротив моего рабочего места находится окно, сквозь которое видна раскидистая бугенвиллия, лежащий в отдалении городок и кусочек моря, что, естественно, скрашивает картинку.

Подошло время установки кондиционеров. Как сейчас помню, дело было во вторник. Когда выяснилось, что бригадира зовут Панос, я сразу насторожился — после жуткой эпопеи с окнами это имя стало вызывать у меня самые неприятные ассоциации. Как оказалось, насторожился я не зря.

— Я двадцать лет занимаюсь кондиционерами и знаю, что делаю, — заявил Панос, словно почуяв мою озабоченность. Замечу, что всякий раз, когда кто-то произносит нечто подобное, я тут же внутренне напрягаюсь и жду подвоха, ибо воспринимаю эту фразу как самозащиту невежи и неумехи, догадывающегося о собственной некомпетентности.

Предчувствие меня не обмануло. Уже через минуту из просверленной в стене дыры забил фонтан воды.

— Хм! — удивился Панос.

— Что значит «хм»? — уточнил я.

— Здесь не должно быть водяных труб.

— А что же это тогда?

— Боюсь, мы повредили трубу отопления.

— Насколько это серьезно?

Панос пожал плечами:

— Не знаю. Лучше спросить об этом сантехника. А нам, пожалуй, стоит закончить на сегодня.

С последней мыслью нельзя было не согласиться, и я распустил бригаду по домам. Уходя, Панос, чертыхаясь вполголоса, костерил незадавшийся день и все вторники разом. Не удержавшись, я поинтересовался причиной такой нелюбви ко второму дню недели. Оказалось, что вторник считается в Греции несчастливым днем. Так повелось аж со времен взятия турками Константинополя в тысяча четыреста пятьдесят третьем году, поскольку падение города пришлось как раз таки на вторник.

Весьма обременительная традиция, я вам скажу Получается, что за истекшие пять с лишним веков греки пережили без малого тридцать тысяч черных вторников! Другими словами, этот несгибаемый народ прошел сквозь тридцать тысяч дней, в каждом из которых мелкие и крупные напасти поджидали его за каждым углом, но выстоял. Поразительная жизнестойкость!

Вызванный мною Кудряшка приехал уже на следующий день, что по его стандартам, можно сказать, мгновенно. Направив в отверстие яркий луч фонаря, он припал к стене.

— М-да, уж лучше бы они водопровод повредили, — цокая языком, проворчал сантехник. — Тут в стену заложена медная труба, и в этом месте у нее колено. Придется паять.

— Но это же не очень сложно? — с надеждой спросил я.

— Паять-то? Нет, не особенно. Трудность в другом — нам придется разобрать стену.

— Как разобрать?

— По кирпичику.

— Ты шутишь?

— Нисколько. Ну что, приступаем?

Я нехотя кивнул. Подмастерье тут же приволок тяжеленную кувалду и под чутким руководством Кудряшки принялся с дикой силой крушить мою стену.

— Может, достаточно? — взмолился я, когда дыра достигла метрового диаметра.

— Нет, надо еще, — не отвлекаясь от процесса, ответил Згурос. — Мне нужен подход к трубе как изнутри, так и снаружи.

— Так дыра будет сквозная?!

Заметив выражение ужаса на моем лице, Кудряшка ободряюще улыбнулся:

— Да не переживай ты так. Дело житейское.

Дыра вскоре разрослась то таких размеров, что через нее стало возможно беспрепятственно входить в комнату с улицы, не пригибая головы.

— Ну вот, — удовлетворенно потер руки Згурос. — Теперь можно приступить к делу.