Аманда Ходжкинсон - Место встреч и расставаний [сборник litres]

– Как вы это узнали?

– Это секрет. Когда чего-то недостает, что-то прибавляется. Это закон жизни. Настолько же однозначный, как время сева и жатвы. На каждую волну тепла есть свой холодный фронт. На каждую засуху есть свое наводнение. – Он вздохнул и улыбнулся. – Удивительно, как много людей убеждены, что настоящая минута – это все, что есть у истории, когда на самом деле она гораздо больше и свободнее. Это ветер, взмывающий к звездам и падающий в морскую пучину, огибающий и пролетающий над нашей планетой, независимо от наших бренных жизней.

Мистер Круппер восхищал и немного пугал ее. Однажды ее уже ввела в заблуждение риторика одного харизматичного человека, и посмотрите, к чему это ее привело. Гитлер был мертв, а она стала беглой преступницей. Она подумала обо всех тех офицерах, с которыми переспала. Все они, несомненно, были мертвы или тоже скрывались.

– А откуда мне знать, что это действительно северо-восточный ветер? Где доказательства? – возразила Ката.

– У меня есть вера в…

Она машинально усмехнулась еще до того, как он закончил. Вера? В ней-то веры не осталось.

Он молчал целую минуту. Казалось, даже ветер, проникающий сквозь окно, стал тише. А затем мистер Круппер склонил голову вбок, словно птица, наблюдающая с ветки, как собака внизу пытается вскарабкаться к ней на дерево.

– Вы верите в Бога, мисс?..

– Нет, – торопливо ответила она.

– Хм. У меня сложилось такое впечатление, что вы можете и не верить.

Она распрямила плечи. Ее родители были католиками, но никогда не афишировали свое отношение к религии. Старшая среди своих братьев, Ката подала пример, поступив в Союз немецких девушек в десять лет. Ее курс воспитания и нравственности неукоснительно следовал доктрине гитлеровской молодежи, которая заменила ей римско-католическую церковь. Она никогда не причащалась и не могла вспомнить своего крещения, хотя мать божилась, что ее крестили еще младенцем.

Ката всегда считала родителей глупцами за то, что они молились большому духу на небесах и верили, что единственная связь с ним была у священников, размахивающих дымящимися горшками. Такой же невидимый и ненастоящий, как и Святой Николай и Пер Фуэтар [46] Антагонист Пер-Ноэля, французского рождественского фольклорного персонажа, раздающего подарки. , раздающие подарки и наказания на Йоль [47] Праздник середины зимы у исторических германских народов. . Обычные люди в костюмах. Никакой магии.

– А вы, – парировала она, – верите?

– Да, – столь же поспешно ответил он.

Его категоричный ответ уколол ее сердце глубже, чем шляпная булавка ее кожу.

– Могу я говорить… – Ее английский подвел ее. – Ehrlich ? [48] Прямо, честно (нем.).

– Да, будьте любезны, – ответил он.

Ката сглотнула. Это было рискованно. Этот разговор. То, что она делилась частичкой настоящей себя. Как теми таблетками, что она дала Хейзел, не зная ни их эффективности, ни последствий. Но просто замолкать стало уже поздно. Это было бы еще более подозрительно, чем продолжить этот полуреалистичный фарс о немецкой гувернантке-атеистке.

– Вы верите, что Бог сделал вас слепым? И если так, то как вы можете любить того, кто доставил вам столько страданий?

Этот вопрос вертелся в ее голове задолго до сегодняшней встречи. Она хотела кому-нибудь задать его: своей дочери, своему сыну, себе. Она даже не осознавала, насколько долго он терзал ее, пока не произнесла его вслух.

Мистер Круппер улыбнулся с грустью, словно жалел ее, хотя это именно его поразила Божья немилость.

– Жизнь зиждется на боли, и мы, рожденные для боли, вечно мучаемся. Воюем, ненавидим и убиваем друг друга из-за предубеждений, в то время как наши души сделаны из одного и того же материала. А вдруг ваше зрение – это физический недостаток, а я… я вижу божьи чудеса каждую минуту?

Он приподнял бровь с каким-то почти шаловливым очарованием.

Он слепой и сумасшедший , подумала она, но до конца не смогла поверить в это. Тут ее осенило.

– Вы сказали, что занимаетесь распространением обучающей литературы, но разговариваете вы, как священник. Раз рясы на вас нет, то вы, вероятно, протестантский пастор, ja ? [49] Да (нем.).

Он улыбнулся и склонил голову, словно над шахматной доской.

– Браво, мой новый друг. Вы доказали мое утверждение. Вы способны видеть невидимое. В вас есть вера! Вы просто этого еще не осознали. – Он подмигнул ей. – Я издатель книг со шрифтом Брайля. И Библия – наш бестселлер.