Ян Козак - Гнездо аиста

— Никто же не знал… — начал было Петричко.

— Вы не знали, что делается в деревне, у вас под носом?.. Черт бы вас побрал, — вопил Сойка, — Кто поехал?

Сойка умолк, когда Петричко назвал имена.

И в самом деле, пока делегация не уехала, пока эти трое не исчезли из Трнавки, думал Иван, никто ничего не подозревал.

— Что за чертовщина! — снова закричал Сойка. Конечно же, теперь придет запрос в связи с их жалобой, И вообще какой позор! Делегация из Трнавки!

— Они хотят, чтоб ликвидировали кооператив, — глухо проговорил Петричко.

— А больше они ничего не хотят? — Сойка смачно выругался и бросил трубку.

Петричко тоже положил трубку. Прошло несколько томительных минут.

— Наши делегаты переборщили и, бьюсь об заклад, сломают себе на этом шею, — сказал он и, покачав головой, снова замолчал.

— Интересно, кто заварил всю эту кашу? Распустить кооператив! И отправляются к нашему президенту. Им надо такого жару задать, чтобы они разом очухались.

— Похоже, они давно собирались и хорошо подготовились — сказал Демко. — Вчера после обеда один за другим исчезли из деревни, а вечером уехали из Горовцов. Никто ничего не знал, даже Плавчан. Утром он прибежал, перепуганный, запыхавшийся.

— Еще бы, — прервал его Петричко, — ему есть чего пугаться.

— Что ж мы теперь будем делать? — спросил Иван. — Все это довольно неприятно, хотя, видимо, случай в Стакчине кое-кого образумил. Скот, который крестьяне самовольно разобрали, сотрудники КНБ привели обратно. Но на этом дело может не кончиться. А затея с делегацией еще вызовет у них бо́льший аппетит.

Демко, который все время сидел, уставившись в одну точку, вдруг медленно произнес:

— Коров нам надо оставить на пастбище — пусть стадо там и ночует. Пока скот весь вместе, кооператив существует.

— Что ж, дело стоящее, — сказал Иван. — Это мы можем организовать. Конечно, сохранить стадо очень важно.

На небе в тот день не было ни единого облачка, солнце палило вовсю, и стадо само спешило к колодцу. Павел выливал воду из бадьи в рассохшийся желоб. Вода просачивалась на землю, и коровы пили прямо из лужи. За три дня вокруг колодца образовалось целое болото и налетели тучи слепней.

Павел намочил в бадье рубаху, натянул ее на себя через голову и с удовольствием ощутил на теле влажную прохладу.

Пастбище, где скот лениво пощипывал низкую, высохшую на солнце траву, раскинулось на волнистой равнине. Через все пастбище, как брошенная на землю растрепанная веревка, петляла изборожденная колесами белесая дорога.

В нескольких десятках метров от колодца стояла покосившаяся хибарка и за ней загон с навесом. Навес порядком подгнил, с обломанных досок клочьями свисала почерневшая солома. Утром и вечером сюда приходили женщины — старые члены кооператива — доить коров; утром после дойки подъезжал к самому навесу грузовик молочного завода. Иван договорился, чтобы машина, направляясь из Каменной Порубы в Жабяны, останавливалась тут. Было сухо, и грузовик, проезжая по дороге через пастбище, поднимал клубы пыли. В течение целого дня на пастбище никто не появлялся. Только из деревни, когда разнеслась весть, что коровы не вернутся в хлева, то и дело кто-нибудь приходил узнать, что случилось со скотом. На тропинках, протоптанных в траве, из-за кустов появлялись вдруг фигуры и молча наблюдали за стадом. Павлу казалось, что хоть они с Демко и стерегут скот, но и за ними постоянно следят, опасаясь, не приключилось бы чего с коровами. Так как ничего особенного не происходило, наведываться из деревни стали реже.

Все еще ощущая приятную прохладу мокрой рубашки, Павел оглянулся и увидел шагающего через пастбище цыгана Иожко. Цыган объявился тут в первый раз вчера вечером — его приманил огонек костра, у которого сидели Павел с Демко. Теперь Иожко вынырнул из зарослей шиповника, неся что-то в узле.

— Что там у тебя? — спросил Павел, когда Иожко подошел к ним.

— Кукурузные початки, — ответил цыган, улыбаясь. — Знаешь, какие они вкусные, если их испечь?..

— Покажи, — сказал Павел.

Молодые кукурузные початки в желто-зеленой рубашке из листьев были мягкими и сочными: на концах их выбивались густые кисточки из нежных, бледных волосков.

— Так это ты у нас кукурузу таскаешь? — спросил Павел.

— Я же о вас заботился, — ответил Иожко.

— Знаю, знаю, — весело сказал Павел. Ему хотелось подшутить над цыганом, но вдруг, что-то вспомнив, он спросил уже без улыбки: — А как с картошкой? Она растет тут поблизости? Похоже, что за нижним колодцем или у скрещения дорог сажали жабянцы?