Ян Козак - Гнездо аиста

У банка они свернули на боковую улицу. Каждый вторник и пятницу здесь — можно сказать, испокон веку — шла бойкая торговля. Еще до недавнего времени с середины мая тут, бывало, не протолкнешься. Вдоль утоптанных глинобитных тротуаров по обеим сторонам улицы выстраивались ряды лукошек с яйцами, маслом, овечьим сыром, корзины с домашней птицей; в плетеных клетках топтались откормленные кролики, на лотках лежали груды зеленого лука и редиски; стояли бочонки с повидлом, капустой, мешки фасоли. Охрипшие бабы горланили на все лады, стараясь перекричать друг друга: «Купите сметану!», «Дешевая домашняя колбаса!»

Теперь всего лишь несколько женщин стояли возле своих корзинок и горшочков, предлагая кучки грибов и коренья; редко у кого лежало несколько яиц, прикрытых платком.

А еще был тут прежде цыган, который с незапамятных времен точил ножи и чинил зонтики. Всякий раз, когда Павел мальчишкой бывал здесь, он подолгу глазел на него, с восхищением следя за искрами, разбрызгиваемыми обтачиваемой на станке сталью.

— Вот потому, что у нас еще есть такие, как Зитрицкий, тут и не торгуют, как прежде. Семь лет прошло после войны, а настоящего базара нет. Оттого и приходится продавать в магазинах продукты по карточкам, — сказал Иван.

— Ты думаешь, в этом все дело? — спросил Павел.

— Конечно. Если бы у нас везде в селах были кооперативные хозяйства, жилось бы иначе.

Улица упиралась в полукруглую лестницу, ведущую к кинотеатру. Дальше уже начиналась тропа, протоптанная в траве, которая выводила на берег Лаборца, где прежде, когда шел торг, теснились телеги.

На лестнице уже стояла толпа. Павел разглядел в ней Резеша, беседующего с Бошняком, потом увидел отца. Он был в праздничном костюме, который стал ему немного тесноват, и в праздничной шляпе.

Приметил Павел и Эмиля Матуха.

Оба брата — Эмиль и Иван — на какую-то секунду впились взглядами друг в друга. Эмиль отвернулся, и Иван прошел мимо него.

Они не разговаривали уже несколько лет. Внешне братья были очень похожи. Правда, Эмиль, старший, был коренастее, а черты его лица — мрачного, сурового — словно бы зачерствели. Когда умер их отец, Ивану было пятнадцать, а Эмилю двадцать. Эмиль, казалось, только и знал, что орать на брата да колотить его. Однажды, когда Эмиль пришел к Ивану на поле и снова затеял ссору, Иван швырнул ему в ноги косу и прямо с поля — босой — убежал в город. Вернулся Иван, только когда Эмиль женился и получил за женой приданое — дом, лошадей и кусок земли. Тогда Иван поселился в их старом пустом, полуразрушенном домишке на верхнем конце деревни…

Иван направился было к отцу Павла, но вдруг остановился.

— А вот и товарищ Гойдич! — шепнул он Павлу.

— Кто? — не расслышав, спросил Павел.

— Гойдич. Новый партийный секретарь района. Он уже приезжал к нам в Трнавку.

Павел увидел приближавшегося к ним крупного, плотного мужчину с солидным брюшком; его широкое рябоватое лицо обрамляли густые черные вьющиеся волосы. Рядом с ним шел Бриндзак, возглавляющий службу безопасности района.

Толпа на лестнице — это были в основном мужчины — притихла. Некоторые, сняв шапки или шляпы, здоровались с ними.

Но вскоре галдеж поднялся снова. Мимо прогромыхала бричка и остановилась неподалеку от лестницы.

На козлах сидели Дюри и Анна. Дюри, с вожжами и кнутом в руках, не слезая с козел, заговорил со Штенко и Бошняком.

У Павла участилось дыхание. На этой бричке Хабы обычно ездили в костел. Они определенно были в костеле, но зачем здесь Анна? Неужели и она пойдет на суд?

Павел и не заметил, как с подножки брички соскочила девушка в легком цветастом платье. Миновав кинотеатр, она повернула было к главной улице. Но, увидев Павла, остановилась, мгновенье помедлила, потом решительно направилась к нему.

— Здравствуй! — сказала она. — Как поживаешь, Павел?

Он обернулся.

Девушка смотрела ему в лицо и улыбалась.

— Илона! Ты? — Павел был скорее удивлен, чем обрадован. — Я бы тебя и не узнал…

— Да, это я! — Илона снова улыбнулась.

Она была высокой, стройной, ее глаза сияли, улыбка открывала крепкие белые зубы. Каштановые волосы отливали на солнце бронзой.

А ведь красивой девушкой стала Илона, подумал Павел. Однако ее прямой и в то же время испытующий взгляд был ему неприятен. Младшая сестра Анны… Ей, конечно, было известно все о нем и Анне.

— Я бы тебя и не узнал, — растерянно повторил он.

— Это я поняла еще вчера. Ты меня вообще не заметил.