Ян Козак - Гнездо аиста

— Что же ты молчишь! — накинулась на него Зузка. — Ведь о тебе речь идет. Или двинуть тебе, чтоб язык развязался?!

Иван вдруг увидел Пишту Гунара, который стоял неподалеку, прислонившись к стволу ореха, рядом с ним — Эмиль. В прищуренных глазах Эмиля блеснула насмешка. В ту же минуту Иван услышал какой-то шум за своей спиной и оглянулся. От забора и калиток бежали люди. Возле ручья появился старый Хаба.

— Сволочи! — завизжала Штенкова. — Уморили нашу корову! Кто нам даст другую?!

— А мы-то тут при чем? — Иван снова огляделся вокруг. — Послушайте, надо убрать урожай, пока не полегли хлеба. Соберем урожай, а потом договоримся.

Наверное, все еще можно исправить, думал он. Уберем урожай, а там пусть себе уходят, кто хочет. Если мы допустили какую-то ошибку, ее надо исправить. Может, и в самом деле разумнее всего сделать то, что говорит Запотоцкий. Эта статья… У него просто не укладывалось, в голове, как такое могло появиться в газете. Если обо всех этих изменениях предварительно не поставили в известность. Никто к ним не приехал из района, их не вызывали в Горовцы. Разве так можно? Да еще в самый разгар жатвы.

— Сперва надо убрать урожай, — повторил Иван, — тогда уж проведем собрание и договоримся.

— Да ты что тут агитируешь?! — набросилась на него Зузка. — Хватит нам ваших собраний! Они вам нужны, только чтобы мы на них голосовали за собственные похороны!

— Вот мы и проводим сейчас собрание, — крикнул Гунар.

— Нет, — стоял на своем Иван. — Уберем урожай, тогда и договоримся. Иначе кулаки при разделе урожая облапошат вас как миленьких. У них ведь и лошади, и телеги.

— Бог свидетель, бо́льших пиявок, чем вы, я не видела! — кричала Штенкова. — Господи, они ведь только сосали, а вы сразу все жилы перегрызаете.

— Я же сказал вам, что мы все решим по-хорошему. Но сначала уберем урожай…

— У вас для этого было достаточно времени. — Бошняк заговорил тихо, но с угрозой в голосе. — Вы что-то слишком долго с нами договариваетесь.

И тут вперед вышел Хаба, красный и надутый, как индюк. Все перед ним расступились. Он впился в Ивана маленькими глазками.

— Так ты думаешь, что без вас мы не сумеем навести порядок в Трнавке? Об этом можешь не беспокоиться. Мы теперь сами позаботимся о порядке. А ваш грабительский порядок разнесем в щепки.

Штенкова и Олеярова размахивали кулаками и выкрикивали какие-то угрозы, но он не понимал ни слова, стоял как оглушенный, с него ручьями лил пот.

— Нет, вы слышали, что он сказал? — визжала, перекрывая все голоса, Зузка. — Он думает выйти сухим из воды. Как бы не так!

Ее глаза горели. Она подскочила к Ивану и, размахнувшись, ударила его по лицу. Он поднял было руку, но сдержался.

И тут он увидел Эмиля.

Эмиль, подвернув штаны, босой, шел прямо на него, о вилами наперевес. Иван понял, что еще минута — и Эмиль проткнет его вилами. Он уже видел блеск их зубьев…

Отскочив в сторону, Иван уперся в стену сарая. Весь сжавшись, он с силой оттолкнулся от нее, перепрыгнул через ручей и пустился бежать. Рукоятка вил ударила его в плечо.

— Коро-о-о-овы! — завопил кто-то визгливо. — В хле-е-е-в!

Выводя из хлева лошадей, Павел услышал крик, доносившийся с площади. Шум все приближался. Потом на дороге показалось облако пыли. Сухая глина приглушала топот бегущих ног, доносились резкие и хриплые голоса:

— Гнать их взашей! Вон из деревни!

— Скоро они все окочурятся! А пока дава-ай в хлев.

Павел оцепенел, сжимая в руках поводья. Он продолжал так стоять и тогда, когда толпа ворвалась во двор. Впереди всех бежали Зузка и Пишта Гунар, за ними Штенко.

— Запирай хлев! — схватив вилы, крикнул Павлу Канадец.

Павел всей тяжестью тела налег на ворота.

Черт возьми, да поднажми же, говорил он себе. Он напрягся, нажал изо всех сил на тяжелые дубовые ворота и соединил их створки.

Краем глаза Павел видел Канадца, стоявшего, широко расставив ноги, между телегой и воротами хлева: он преграждал дорогу к хлеву, Павел слышал хриплый крик Канадца:

— Стой!!

— Да не бойся, ударь! — кричала Зузка Пиште. — Двинь этому безбожнику!

Пишта Гунар ринулся было вперед, но заколебался, увидев нацеленные на него вилы и грозное лицо готового на все Канадца.

Наконец тяжелый засов поддался усилиям Павла, и он услышал стук железа о камень. Павел вскочил, схватил грабли и рукояткой огрел по спине коня, который стоял ближе к нему. Конь взвился на дыбы. Другой конь испуганно ударил копытом о колеса телеги, рванулся, и оба они, громко заржав, кинулись вперед. Пишта отлетел в сторону и растянулся в пыли. Толпа с ревом расступилась. И вдруг стало тихо. Только лошади бешено скакали по широкой дороге, которую они проложили себе среди нападающих, волоча за собой вожжи.