Ян Козак - Белый жеребец

«И что бы мне помолчать», — подумал Василий. Он понимал, что между ними что-то происходит.

— У кого их не бывает, неприятностей, — кивнул он сочувственно. — Вечно так — не одно, так другое. А может, вам лучше остаться с ней?

— Нет. Ей лучше побыть одной. И нам тоже, а?

— Это уж точно, — ответил Василий. — Хотя, по правде говоря, у меня неприятности, пожалуй, из-за того, что я подолгу живу один, понимаете? Моя жена сердилась, особенно первое время, пока не привыкла.

— У каждого неприятности на свой лад, без этого не проживешь, — с пониманием заметил Буров.

Он решил, что не даст испортить себе день из-за каприза жены. Достаточно и того, что она отравила ему торжество вчерашней охоты.

Когда они тронулись в путь, он и в самом деле не слишком-то думал о ней. Охотничий азарт и предвкушение возможной встречи с волками, надежда встретить лося захватили его целиком. Он вспомнил про Машу только тогда, когда у останков жеребца, над которыми летали вороны, они нашли в капканах молодого волка и немного поодаль белого песца. Василий протянул ему песца, когда тот перестал биться.

— Подарите жене, — сказал Василий, усмехаясь с заговорщическим видом. — Вам здорово везет. Воротник выйдет что надо. Увидев такой, любая женщина ахнет.

— Очень кстати, правда, — широко улыбнулся Буров. — Но я и так вам очень задолжал, — добавил он с искренним смущением.

— Э, есть о чем говорить, — проворчал Василий, — Может, глотнем немного? — Выпив и вытерев рот рукавом ватника, он снова усмехнулся. — Знаете, если бы вы не рвались так найти лося и мы не поехали бы вчера, тут все кончилось бы куда хуже. Гораздо хуже. А теперь у нас шесть волков. Да еще песец в придачу.

— Пожалуй, так, — ответил Буров, только сейчас задумавшись над этим. — И все равно я ужасно благодарен вам за все.

Он разглядывал песца, дул на мех, думая о том, понравится ли шкурка Маше, И его совсем не взволновал волк, который с бешеной яростью бросался на них, пытаясь вырваться из капкана, так что Василию пришлось добить его — он с небольшого расстояния выстрелил ему в глаз, чтобы не испортить шкуру.

Затем Василий с помощью Бурова ловко снял шкуру с обоих зверей.

— Ну что, тронемся, пожалуй, чтобы поспеть к обеду? Сегодня мы его заслужили, — сказал Василий, когда они закончили работу.

Он был в превосходном настроении: от всей стаи остались на свободе только старая волчиха и два волчонка, они уже не представляют большой опасности. Более того, он надеялся, что волки уйдут из этих мест, хотя на всякий случай им с Митей придется быть настороже — как бы серые не принялись опустошать капканы с ондатрами.

Буров тоже ощущал особый подъем, скверное настроение, угнетавшее его с утра, рассеялось. Он горел нетерпением поскорее оказаться в юрте — как-то встретит его жена и с каким видом примет песца? К тому же он замерз в седле, слезились глаза, утомленные сверкающим снегом, поэтому он торопил коня. Когда они подъезжали к лагерю, вышел Митя. Он равнодушно осмотрел добычу и принялся разнуздывать коней. Буров пошел в юрту.

От раскаленной печки шло приятное тепло, из кастрюли распространялся аромат мяса и лаврового листа. Дверь из кухни в комнату была раскрыта настежь.

— Маша, — позвал Буров. — Маша, где ты?

Жена лежала одетая на постели и курила.

— Маша, — вновь весело воскликнул он. — Ну что, тебе лучше? Взгляни-ка, что я тебе привез. Вот тебе и воротник.

Он показал ей песца.

Она досмотрела на мужа долгим, пристальным взглядом. И даже не шевельнулась.

Он лишь теперь обратил внимание на то, что она, видимо, плакала, глаза все еще были красные, лицо осунулось, морщинки вокруг глаз и уголков рта углубились.

— Что с тобой? У тебя все еще болит голова? — спросил он заботливо. — Что же ты не взяла таблетку?

— Ничего у меня не болит. Просто я улетаю. Понятно?

В ее голосе не было ни горечи, ни злобы, но у Бурова мороз пошел по коже. Он все еще надеялся, что это просто нервы и все пройдет, — сколько было таких ссор, как вчера. А потом, ведь и впрямь ничего не случилось, он же ни в чем не провинился.

— Не понимаю, — произнес он недоумевающе. — Что ты собираешься сделать?

— Я сегодня улечу.

— Ты с ума сошла! — взорвался он.

Лишь сейчас он заметил, что она уже упаковала свои вещи. Рюкзак и большая, доверху набитая дорожная сумка стоят в углу, у окна.

В эту минуту в кухню вошли Василий и Митя. Буров закрыл дверь и снова повернулся к Маше.

— Само собой ты никуда не полетишь и останешься здесь. Ты в самом деле просто свихнулась.