Игорь Шестков - Покажи мне дорогу в ад

Прошли темное здание городского суда с колоннами и могучими аллегорическими скульптурами перед входом, долго тащились вдоль высокой стены, за которой виднелись фабричные корпуса и трубы, миновали несколько трехэтажных многоквартирных жилых домов. Подошли к небольшому железнодорожному вокзалу. В нем одном горел свет, все остальные здания были темные. Точнее темно-синие.

Зашли в здание вокзала и очутились в большой старомодной зале. Под потолком висела газовая люстра. Слева от нас, за стойкой сидела билетерша в желто-лимонном платье с большим декольте. Опять кукла? Или недоделанный латексный андроид?

Билетерша не сводила глаз с обнаженной блондинки справа. Эта худая, высокая и красивая девушка смотрела на темный ковер перед стойкой билетерши. Руками поддерживала свою молодую грудь.

Она тоже никак не отреагировала на наше появление.

На противоположной стороне залы стояла длинная лиловая кушетка. На ней в довольно фривольной позе лежала еще одна нагая дама, напоминающая гойевскую «Обнаженную маху». Над лежащей, на стене висело большое зеркало, которое на этот раз честно отражало реальность по известным оптическим законам. Левее кушетки с обнаженной махой был выход на перрон. На путях стоял товарный поезд. За ним виднелась башня с часам. Стенные круглые часы над билетершей и часы на башне показывали десять минут первого.

Ипполит спросил меня:

— Генри, мы все еще находимся в этом проклятом замке? Я очень надеюсь, что там. И что морок когда-нибудь развеется, и мы поедем домой.

— Не уверен, что мы сами сможем вырваться отсюда. Он, она или оно — должен сам нас выпустить. Пока что у него явно другие планы. Он хочет, чтобы мы прошли по лабиринту и насладились всеми его кунштюками.

— Кто он? На кой черт ему это надо?

— Не знаю. Может быть, он что-то на нас проверяет? Реакции? Правдоподобность своих материализаций? Или, и это было бы ужасно, — сам не знает, что делает, играет, забавляется. Как безумец… построил игрушечный домик-лабиринт и пустил туда хомячков.

— Забавляется? Пустил хомячков? Нас? Я ему сейчас покажу хомячков!

Ипполит вытащил из кармана автоматический пистолет… я не успел помешать ему… и начал палить в разные стороны. Выпустил 17 пуль. Заменил магазин и продолжил. Разбил зеркало и две лампы на люстре, многократно продырявил билетершу и обнаженных женщин, сбил с элегантной подставки горшок с фикусом, засадил несколько пуль в стенные часы. Во время стрельбы орал что-то по-венгерски, скакал и прыгал, как будто танцевал чардаш. Последний патрон злорадно всадил в лоб валяющейся на полу блондинке.

Все три продырявленные пулями Ипполита женщины вяло, как сонные тюлени ластами, шевелили руками и ногами, моргали глазами и трясли головами. Из их полуоткрытых ртов доносилось что-то напоминающее мышиный писк. Из ранок сочилась неприятная зеленоватая жидкость. Мы положили их друг на друга, как манекены, завернули ковром, вытащили на перрон и бросили на рельсы. А сами сели на кушетку, передохнуть и собраться с мыслями.

Не тут-то было!

Ипполит показал рукой на часы и крикнул: «Гляди!»

Три дырки от пуль на циферблате — сами собой заросли. Потом как в обратном кино — сама собой починилась лампа на люстре. Потом другая. Восстановилось зеркало. Через минуту комната на вокзале выглядела так же, как до пальбы моего кузена. А затем… в комнату вошла билетерша. Без следов от стрельбы на теле. Медленно, задом наперед, — проковыляла на свое место, села и застыла в той же позе, что и раньше. За ней в комнату, тоже задом наперед, вошла блондинка и встала на то место, где раньше стояла. Пулевое отверстие на ее лбу заросло.

Третьей приковыляла маха…

Там, где раньше лежал ковер, доски пола потемнели, на дереве показались складки, и еще через несколько секунд — ковер лежал на старом месте.

— Ради бога, больше не стреляй!

— Тебе что, все это жалко? У меня еще один магазин в запасе.

— Все, что ты вокруг себя видишь — не настоящее. Состоит не из привычной нам материи, а из… не знаю из чего… из сгустившихся воспоминаний… представлений… желаний. Его желаний. Для него — все тут имеет смысл, оно ему ценно и важно. И он не допустит, чтобы мы тут что-то испортили. Он накажет нас за бунт, вот увидишь. Не знаю, как.

В этот момент неожиданно загудел отходящий поезд. Тронулся и медленно укатил. Мне показалось, что это поезд детской железной дороги, только размером с настоящий.

Мы опять услышали вой.