Холли Борн - Все места, где я плакала

– Всего два года, – сказал Алфи еще перед отъездом, держа мое лицо в ладонях, когда мы оба стояли среди коробок, в которых были собраны шестнадцать лет моей жизни. – И потом мы вдвоем будем жить в Манчестере, вместе.

– И ты будешь ждать меня так долго?

– Ты же знаешь, буду.

– Просто не хочу, чтобы ты чувствовал себя обязанным эти два года и возненавидел меня, – плакала я тогда.

– Не возненавижу. И ты тоже. Мы же договорились, помнишь? Можем делать что хотим и с кем захотим, только не влюбляться в них.

– Невозможно влюбиться в кого-то, кроме тебя, – сказала я тогда, искренне веря в это.

Мы целовались и оба плакали, а потом занимались сексом всего лишь в восьмой раз, и это было горько, неуклюже и немного сопливо, но все равно очень мило. После чего шепотом разговаривали всю ночь, фантазируя о нашей крышесносной жизни в Манчестере.

– Хорошо, – сказала я в трубку всего две недели спустя после того разговора, болью ощущая каждый разделяющий нас километр, – спасибо, что позвонил. Я так рада тебя слышать!

Еще одна слеза скатилась по щеке и упала на платье.

– Рад, что у тебя все хорошо.

– Я тоже. Спасибо.

Он положил трубку. Я долго смотрела на свой мобильный, чувствуя, как меня накрывает волна тоски. Руки тряслись; на экран телефона капнула слеза. И на этой скамейке, на этой самой скамейке месяцы назад – когда ярко светило солнце и ты еще не встретился мне, – я уронила лицо в ладони и горько заплакала.

Кто угодно мог пройти мимо и увидеть меня. Но было абсолютно все равно. Спина сотрясалась от рыданий, а платье пачкалось тушью и соплями.

И вот я сижу на той же самой скамейке, отмораживая задницу. Хочется протянуть руку в прошлое и успокоить саму себя, погладить по голове. Я протягиваю ладонь в перчатке, словно могу утереть слезы той Амели и прошептать на ухо, чтобы она не делала всех тех вещей, которые я уже натворила. Которые привели меня в этот момент. Которые сделали из меня пустую оболочку человека.

Все началось здесь.

Я пока не понимаю, что именно произошло, но знаю точно: все началось именно здесь.

Может, если соединю все точки, то смогу понять, но пока не получается. Последние шесть месяцев не поддаются объяснению. Ни мое поведение, ни эмоции, ни потери. Черт знает что.

Эта скамейка – точка номер один. Первое место, где я плакала на публике.

Закрываю глаза и словно чувствую себя на месте Амели из прошлого: как она встает, как ее плечи трясутся, как по лицу текут слезы. Я тянусь через время и шепчу ей:

– О, Амели, ты еще ничего не знаешь.

Мои слова превращаются в пар и уносятся вдоль рельсов.

Здесь совсем нет воздуха. Возможно, потому что снаружи льет как из ведра и все решили укрыться тут. Или просто отопление включено на максимум. Или это ужасный запах спагетти из школьной кухни. А может, как знать, это все потому что ты здесь. С ней. В углу.

Поверить не могу, что ты здесь, что целуешь ее, что я вижу это и мне хочется умереть.

Я одна, как обычно. Изнуренная после бессонной ночи, сижу в противоположном углу, скрываясь под капюшоном. Я нечасто появляюсь здесь в последнее время – предпочитаю проводить перемены в классе музыки или в тихих закутках библиотеки. Обвожу взглядом лица собравшихся – все смеются, едят спагетти, не думают о несложившихся отношениях – и неизменно вижу только тебя. Даже из-под шляпы заметно, как ты улыбаешься ей. И смотришь на нее так, как раньше смотрел только на меня. От этого по всему телу расходится боль.

Зачем я себя мучаю?

Эта мысль проносится в голове уже в сотый раз.

За столиком неподалеку от выхода сидят в обнимку Джек и Ханна, притворяясь, словно не замечают меня. У них это хорошо получается.

В желудке тяжесть, тошнит, от запаха макарон становится еще хуже. Я почти ничего не ем в последнее время, и это беспокоит родителей. На гитаре тоже мало играю, и это беспокоит миссис Кларк. Мне же хочется, чтобы замечал все это и беспокоился только ты.

А тебе все равно, Риз. Ты ведь меня не замечаешь!

И это так глупо, ведь именно тут я встретила тебя тогда. А ты меня заметил и даже более того…

Хотя, конечно же, в тот день набитая студентами столовая выглядела совсем иначе.

– Ого, они тут серьезно парятся из-за местного шоу талантов, – заметила Ханна, как только мы вошли в столовую колледжа.

Мы втроем остановились и огляделись по сторонам, оценивая все преображение. На месте музыкального автомата кто-то водрузил профессиональную сцену. На кухне соорудили бар. С потолка свешивались софиты и прожекторы, благодаря которым стены были украшены созвездиями и Млечным путем. И, главное, люди – собралась такая толпа, словно весь колледж решил прийти сюда одновременно. С начала семестра прошло лишь две недели – всем еще было интересно заводить новые знакомства.