Дэш рассмеялся, прочитав мою запись.
– Твоя очередь выбирать слово.
Я открыла другой том и, выбрав слово наугад, записала «надпестичный». И только после этого прочитала, что оно значит: цветок с нижней завязью. Части околоцветника и тычинки прикрепляются при нижней завязи к краю цветоложа над завязью. Такая завязь у яблони, огурца, колокольчика.
Надо же было выбрать такое двусмысленное слово.
Дэш подумает, что я пошлая.
У него зазвонил телефон.
Мне кажется, мы оба вздохнули с облегчением.
– Привет, пап, – ответил Дэш на звонок. На секунду его плечи поникли, тон стал ровным и… терпеливым. Очень странным тоном говорил Дэш с отцом. – О, встречаю Новый год как обычно. Вино и женщины. – Пауза. – Нет, я не хочу говорить с твоим адвокатом. – Пауза. – Да, я помню, что завтра вечером ты возвращаешься домой. – Пауза. – Здорово. Большего всего на свете люблю душещипательные отцовско-сыновьи разговоры о моей жизни.
Такое ощущение, что на плечи Дэша легла невыносимая тяжесть, и меня это сокрушало. Не знаю, откуда взялась во мне смелость, но я осторожно пододвинула свой палец к его – для утешения. И, словно притянутый магнитом, его палец переплелся с моим.
Обожаю магниты.
* * *
– Так, что там у нас за слово… – произнес Дэш, закончив беседу с отцом. – «Надпестичный».
Я вскочила на ноги, чтобы найти какой-нибудь справочник с менее неловкими словами. Взяла словарь разговорных выражений и открыла на первой попавшейся странице.
– «Руки-крюки – о человеке, не умеющем что-либо делать, недотепе».
Дэш написал в книжке:
«Ой, прости, что пропустил бар-мицву. Сегодня все валилось из рук, в чем-то выпачкался, пришлось переодеваться, то-се».
Я взяла у него ручку и добавила:
«Ничего, у меня самого руки-крюки. Ты уж прости, но я только что облил твой костюм».
Дэш взглянул на свои часы.
– Почти полночь.
Я разволновалась. Дэш не решит, что я заманила его сюда для исполнения ужасного (или чудесного) полночного ритуала – новогоднего поцелуя?
Если мы тут задержимся, то он обнаружит, насколько я по этой части неопытна и как страстно желаю получить этот опыт. С ним.
– Мне нужно кое-что тебе сказать, – призналась я тихо. «Я не умею целоваться. Пожалуйста, не смейся надо мной. Если наш поцелуй будет тихим ужасом, то, пожалуйста, отвергни меня помягче».
– Что?
Я собиралась сказать это, правда. Но выдала совершенно другое:
– Дядя Кармин вернул мне кукольного Буку. И тот хочет остаться здесь, в окружении всех этих справочников и словарей. Он предпочитает эти пыльные старые тома компании Щелкунчика.
– Умница Бука.
– Обещаешь навещать его?
– Я не могу этого пообещать. Это смешно.
– Ты должен.
Дэш вздохнул.
– Обещаю попробовать. Если твой брюзга Марк впустит меня еще хоть раз в «Стрэнд».
Я посмотрела на настенные часы за головой Дэша.
Двенадцать уже пробило.
Фух.
1 января
– Лили, мы в «Стрэнде» совершенно одни! Это редчайшая возможность. Нужно воспользоваться ею по полной.
– Каким образом? – Возможно ли, чтобы сердце дрожало так же, как руки?
– Пошарим на книжных стеллажах? Сначала разворошим полки с книгами о фрик-шоу и кораблекрушениях, потом распотрошим полки с кулинарными книгами в поисках идеального рецепта с рисовыми хлопьями. О, и нужно отыскать четвертое издание «Радостей однопо…»
– Хорошо! – взвизгнула я. – Идем наверх! Люблю книги о фриках. – Потому что сама такая. А может, и ты. Давай будем парочкой фриков?
Мы пошли к двери.
Дэш наклонился ко мне с таинственным видом. Игриво. Выгнул бровь и заметил:
– Ночь только началась. Мы еще успеем вернуться к томам великого БОС.
Я взялась за дверную ручку и повернула.
Она не подалась.
И тут я заметила рядом с выключателем – свет я специально не включала, чтобы нас окружало загадочное сияние свечи – написанное от руки послание.
Оно гласило:
«ВНИМАНИЕ!
Если ты не прочитал огромную табличку на стене перед дверью, то прочитай это:
Дружище! Ну сколько раз тебе напоминать?
Дверь запирается СНАРУЖИ!
Чтобы открыть ее изнутри, нужен ключ!
Держи его при себе или застрянешь на складе».
Нет.
Нет, нет, нет, нет, нет.
НЕТ!!!!!
Я повернулась к Дэшу:
– Эм… Дэш?
– Эм… да?
– Я вроде как заперла нас тут.
* * *
Пришлось звонить Марку.
– Ты разбудила меня, Лили Выгульщица Собак, – рявкнул он в трубку. – Ты же знаешь – я всегда засыпаю до запуска этого глупого шара на Таймс-сквер [39] В новогоднюю ночь знаменитый новогодний шар на Таймс-сквер спускается с двадцатитрехметровой высоты по флагштоку. В полночь он достигает нижней точки, и на толпу высыпается огромное количество конфетти с пожеланиями.
.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу