Дэвид Левитан - Записная книжка Дэша и Лили

Я был как на иголках. Очень нервничал. Мы с Лили впервые встретились при нормальных обстоятельствах, без всяких собак и чокнутых мамашек, и вели обычный, нормальный разговор. А я не очень-то хорош в обычных, нормальных разговорах. Мне лучше удаются письменные беседы или рассуждения, вызванные приливом адреналина в сюрреалистические мгновения. Мне хотелось понравиться Лили и хотелось, чтобы она понравилась мне. Так страстно мне давно уже ничего не хотелось.

«Все зависит от тебя, а не от судьбы».

Так и есть. Правда, все зависит не только от меня, но и от Лили.

И в этом главная сложность.

Я сделал обиженный вид, вроде как задетый ее безрадостной реакцией на выбранное мною для свидания банальное место.

– Не хочешь кататься на коньках? – надулся я. – Мне казалось, это будет так романтично. Как в кино. С наблюдающим за нами Прометеем [36] Имеется в виду статуя Прометея в Рокфеллер-центре. . Ведь Прометею самое место на ледовом катке , как думаешь? Он, наверное, затем и украл для нас огонь, чтобы мы могли делать ледовые катки. Кстати, накатавшись в этой пробке из конькобежцев, мы обязательно сходим на Таймс-сквер, чтобы следующие несколько часов провести среди двух миллионов людей, где нет ни одного туалета. Идем же, я знаю, ты этого хочешь.

Забавно. Лили явно не знала, как нарядиться на свидание, поэтому оделась как обычно, по-Лилиному. Меня это приводило в восторг. Как и нескрываемое отвращение, которое она испытала при мысли оказаться не наедине со мной, а в толпе.

– Или… – начал я, – мы воспользуемся планом Б.

– Да! – мгновенно воскликнула она.

– Сказать, куда идем? Что тебе нравится больше: сюрпризы или предвкушение?

– Сюрпризы.

Мы пошли прочь от статуи Прометея и ледового катка. Шага через три Лили остановилась.

– Знаешь, я солгала. Мне больше нравится предвкушение.

И я рассказал ей, куда мы идем.

– Ну да, конечно, – хлопнула она меня по руке, не поверив.

– Ну да.

– Не верю ни единому слову, но… повтори-ка.

И я повторил. Только в этот раз вынул из кармана ключ и покачал им перед ее лицом.

Тетя Бумера – знаменитость. Не буду называть ее имя, но это имя известно всем. У нее свой собственный журнал. И кабельный канал. И линия хозтоваров в крупнейшей сети магазинов. Ее кухню-студию знают во всем мире. И в моей руке лежал ключ от этой кухни.

Я включил везде свет. Мы стояли в центре самой гламурной кухни Нью-Йорка, практически в королевстве выпечки.

– Что хочешь приготовить? – спросил я Лили.

– Шутишь? Тут можно все потрогать ?

– Это тебе не экскурсия по Эн-би-си, – уверил я ее. – Смотри. Трогай. Ты – ас по части выпечки, бери и пеки что хочешь.

Тут были кастрюли и сковородки всевозможных размеров. Сладкие, соленые, кислые и любые другие ингредиенты, какие только можно найти в США.

Лили сияла от восторга. Пару минут поколебавшись, она начала заглядывать в разные ящики, изучая их содержимое.

– Там – секретная кладовка, – показал я на незаметную дверь.

Лили сразу же открыла ее.

– Ух ты! – изумилась она.

В детстве для нас с Бумером это было самое волшебное место. Сейчас я снова ощущал себя восьмилетним, видимо, как и Лили. И мы оба стояли, восхищенно глазея на представшие нашим глазам сокровища.

– Никогда не видела так много коробок с рисовыми хлопьями, – сказала Лили.

– А как тебе горы зефира и всяких добавок? Тут все виды зефира и все виды добавок.

Вот так-то. В честь тети Бумера давали винные туры и делали цветочные композиции, и при этом ее любимой едой были рисовые хлопья, а целью в жизни – их вкусовое усовершенствование.

Я рассказал об этом Лили.

– Вот ими и займемся, – ответила она.

Рисовые хлопья можно есть сразу, не готовя – никакой тебе муки, просеивания, выпекания.

И все же мы с Лили умудрились устроить ужасный бардак.

Частично из-за того, что открывали коробки и банки с разными добавками: от арахисового масла до сухих вишен, ухитрившись даже опрометчиво взяться за картофельные чипсы. Я позволил Лили верховодить, а она взяла да и выпустила на волю своего внутреннего пекаря-маньяка. Не успел я опомниться, как все было завалено тающим зефиром и коробками, а рисовые хлопья оказалась в наших волосах, ботинках и – я почти не сомневаюсь в этом – в нижнем белье.

Но все это ерунда.

Я думал, Лили методичный и кропотливый пекарь. Но, к моему невероятному удивлению – и восторгу, – она оказалась совершенно другой: импульсивной, порывистой, смешивающей ингредиенты чисто интуитивно и по желанию. В ее хлопотах чувствовалась и серьезность – она хотела, чтобы у нее все получилось, – и некая игривость. Поскольку, в конце концов, это и была игра.