Карина Глейзер - Вандербикеры и таинственный сад [litres]

Когда Вандербикеры вернулись домой, Франц сразу бросился на Гиацинту и принялся лизать ей лицо, как будто они не виделись много лет. Из кухни вышла мама, окинула взглядом своих детей и цокнула языком, недовольная солнечными ожогами, царапинами на руках и ногах, а ещё красными руками и шеей Лэйни, которые она расчесала.

– Чем вы занимались всё утро? – строго спросила она.

– Собилали мусол! – сообщила Лэйни, почёсывая шею.

– Мы помогали… э-э… убираться в парке, – добавила Джесси, переглядываясь с братом и сёстрами.

– Да вы как будто ползали в зарослях чертополоха! – возмутилась мама. – Идите в душ, а я пока приготовлю обед.

Девочки пошли в ванную на первом этаже, а Оливер – наверху. После душа мама намазала воспалённую кожу Лэйни лосьоном, чтобы снять зуд, и только потом они сели за стол. Вандербикеры жадно пили воду из высоких стаканов, сметая домашние тортильи с печёной индейкой, помидорами и капустой. Еда сегодня казалась особенно вкусной! Когда Джесси набила живот, ей страшно захотелось подняться в свою комнату и вздремнуть.

– Ты сегодня ходила в больницу? – спросила Гиацинта.

– М-м, – утвердительно промычала мама.

Повисла долгая пауза.

– Как мистел Джит? – наконец сказала Лэйни.

– Когда он вернётся домой? – поинтересовался Оливер.

– Не знаю, – ответила мама. – Он ещё нескоро поправится.

– Челез два дня? – уточнила Лэйни.

– Нет, не так быстро.

– Неделю? – предположила Джесси.

– Может, даже позже. Не знаю. Лучше не спешить. Кстати, вы так и не рассказали, почему вдруг пошли убираться в парке.

Оливер приподнял стакан с водой:

– Классический ход!

Мама вскинула брови.

– Ты о чём? – удивилась Лэйни.

– О том, что мама отлично умеет менять тему, когда ей неудобно что-то обсуждать, – объяснила Джесси.

За столом повисла тишина. Джесси проглотила последний кусок сэндвича. Мистера Джита и мисс Джози не было всего два дня. Так почему же казалось, будто прошла целая вечность?

После обеда Гиацинта побежала наверх за набором для вязания. Её красочную шерстяную верёвку можно было протянуть от двери их с Лэйни спальни до самого подвала, через лестницу и гостиную! Такой шедевр Гиацинта создала впервые в своей жизни.

Она сунула вязание в рюкзак, а к поясу прицепила сумочку с двумя наборами спиц разных размеров и двумя мотками ниток – фиолетовым и зелёным. Это были последние мотки из маминых запасов, и Гиацинта пока не знала, что будет делать, когда они закончатся.

Она спустилась на первый этаж. Франц тут же подбежал к ней и боднул в ногу. Остальные Вандербикеры уже ждали Гиацинту у двери. Она надела на пса поводок и вышла вместе со всеми на улицу.

Когда они добрались до ограды у церкви, Оливер открыл замок, и Вандербикеры поспешно юркнули в сад. Тот встретил их птичьими трелями и летним ветерком, несущим аромат спелой земляники и солнечного света. Гиацинта бросила рюкзак на землю, взяла лопатку из ведра и принялась за дело, тихо напевая себе под нос. Вокруг становилось всё чище и чище. Вскоре у ворот набралась целая куча мусорных мешков, набитых сор няками.

Джесси проверила время:

– Мусоровоз приедет через час. Гиацинта, вынесешь мешки на тротуар?

Гиацинте как раз хотелось сделать перерыв на вязание, так что она с готовностью надела на плечи рюкзак и схватила мешки. Франц поспешил за ней, волоча поводок по земле. Гиацинта приоткрыла ворота, проверила, нет ли кого поблизости, и вышла из сада. Она бросила мешки в кучу мусора перед церковью и взяла ящик из-под молока, который должен был пойти на переработку. Гиацинта поставила перевёрнутый ящик перед садовой оградой и уселась на него. Франц лёг рядом и перекатился на спину, чтобы солнце грело ему животик, а его хозяйка тем временем достала разноцветную верёвку из рюкзака. Она обвязала ниткой пальцы и принялась неспешно работать, наслаждаясь тёплым солнышком, которое поднималось всё выше в небо. Она собиралась взять моток другого цвета, когда её прервал чей-то голос.

– Что вяжешь?

Гиацинта подняла взгляд, приложив руку ко лбу козырьком. Герман Хаксли! Она снова опустила взгляд, надеясь, что Герман уйдёт. Его шаги стихли, но через минуту возобновились. Он поставил рядом другой ящик из-под молока, сел на него и наклонился погладить Франца.