Андрей Звонков - Скорая помощь. Душевные истории

Войны Барышев совсем не хотел. Ему не хватало ума раньше понять, какие чувства испытывает к нему Женя. И если бы не этот случай, не ее внезапная откровенность, он и не допер бы своим административным мозгом, что она его и любит, и боится, и ненавидит одновременно. И это дикое сочетание несочетаемых эмоций до сих пор мешало ей потребовать от него объяснений.

Он отвел Женькины руки и, взяв ее зареванные щеки в ладони, наклонился и поцеловал их. Нежно и спокойно. От этого слезы Женькины полились еще сильнее.

– Не плачь, пожалуйста, Женя. Я был дурак. Я люблю тебя.

Только когда он снова ее поцеловал и громче повторил прямо на ухо, она подняла на него глаза и спросила:

– Правда?

Этот наивный вопрос сам собой сорвался с распухших Женькиных губ.

– Конечно, правда, – улыбнулся Барышев. – Я тебе делаю официальное предложение. Прости, что обстановка не романтичная. Ты выйдешь за меня?

Женька кивнула и только тогда поняла, что, согласившись, надо что-то сказать.

– Если ты не шутишь, чтобы меня успокоить.

Барышев даже задохнулся от возмущения:

– Как ты могла подумать?!

Женя пожала плечами. Она немного успокоилась и пыталась привести мысли и чувства в порядок, поэтому достала распакованный бинт из кармана и принялась оттирать слезы и размазанную тушь.

– Не три, – Барышев забрал у нее импровизированый платок. – Лучше умойся.

– Тут очень грязно. – Женька огляделась. – Как мне оформлять вызов? Я ведь его даже осмотреть толком не успела. Не знаю, как его зовут.

В коридоре на них наскочил опер из отделения милиции с требованием от Женьки срочно писать заявление на напавшего. Она не хотела. Ведь дядька невменяемый, он ящерок давил…

Но Барышев настоял. Надо написать. Тогда его принудительно отправят на лечение. Он предложил Женьке вообще сняться с линии и уехать домой, но она отказалась.

На подстанции разговоров о нападении не избежать. Страх ушел, остались воспоминания, которые вызывали у Жени грустную усмешку. Несчастный человек, который чуть не убил ее, не вызывал в ее душе больше ничего, кроме жалости.

Куда важнее было признание, сделанное Барышевым. Она рассталась с ним уже в диспетчерской. Тот ушел проверять карты. А ее пережитый шок потихоньку отпускал и вместе с адреналином замыливались и слова старшего врача: «Ты выйдешь за меня?» Она все больше убеждалась, что ей это привиделось, что она сама придумала и его губы, прикасавшиеся к щекам и глазам, и слова, о которых столько мечтала, и вот ей привиделось. Нет, он все так же ее терпеть не может. А она должна вернуться в реальность.

Целые сутки, гоняя по вызовам, она вспоминала эту сцену и все сильнее она превращалась из настоящей в киношную. Будто и не с ней это было, а с кем-то другим, с другой девушкой…

В восемь она сдала бригаду и, закинув на плечо сумочку, выскочила с подстанции за ворота, где ее с огромным букетом ждал старший врач, чтобы ехать подавать заявление. На этот раз не в милицию, а в ЗАГС.

Барышев не мог дождаться, пока сможет сбежать с подстанции домой, он не решился отпроситься у заведующей, потому что вообще не хотел афишировать, что сделал Жене предложение. А больше всего думал о том, что надо скорее разузнать адрес ЗАГСА, заказать такси, купить цветы и какой-нибудь подарок для невесты.

Барышев не спал всю ночь в ожидании следующего дня и был почти уверен, что Женя тоже ждет встречи.

Он совсем не мог предположить, что Женька его признание уже к утру посчитает своеобразным дежавю на фоне пережитого стресса. Что, отдежурив сутки, она будет уверена, что ничего на самом деле не было, и пойдет домой, не ожидая встретить. Она испытывала привычную усталость после дежурства и больше всего хотела добраться до квартиры, принять душ и лечь спать.

Увидав старшего врача с букетом, Женя подумала: сон не закончился? А если это не сон, значит, мечты сбываются. Надо только в них верить. Она ничего не сказала, когда Барышев вручил ей цветы и, взяв за руку, повел к машине. Сон продолжался, и совсем не хотелось просыпаться. Ей казалось, скажи она хоть слово – и хрупкий мир ее мечты рассыплется, как мозаика из зеркальных осколков.

В нашем институте много разных учебных точек. Лекции там, семинары сям, а больницы вообще эвон где! Но на переезды отведено время. Не отведено оно только на обед.

Курс пропедевтики (основа медицины – правила опроса, осмотра и описания больного), группа готовит студенческие истории болезни. Чуть поменьше Библии, чуть потолще Евангелия.