Хулио Кортасар - Выигрыши

– Спичками, графитными стержнями, телеграммами и баночкой сардин.

– Она же не сможет ее открыть, – сказала Клаудиа.

– Что ты, восьминожка все умеет, – ответил Хорхе. – А как наша планета, Перено?

– На планете, видимо, прошел дождь, – сказал Перено.

– Да, там шел сильный дождь, – подхватил Хорхе, – и муравье-человекам придется взбираться на плоты. Там был потоп или чуть поменьше?

Перено не был твердо уверен, но предполагал, что муравье-человеки сумеют выкарабкаться из беды.

– Ты не принес подзорную трубу? – спросил Хорхе. – Как же мы будем на пароходе наблюдать за планетой?

– С помощью астральной телепатии, – ответил, подмигивая, Перено. – Клаудиа, вы, видимо, устали.

– Эта сеньора в белом ответила бы, что во всем виновата повышенная влажность. Да, Перено, вот мы и здесь. Что-то нас ждет?

– Ах, вы об этом. У меня не было времени изучить этот вопрос, но я разрабатываю план.

– Какой план?

– Фронтальный. Каждую вещь, каждый факт необходимо изучать с разных сторон. Люди обычно избирают один и тот же метод и достигают половинчатых результатов. Я же всегда разрабатываю фронтальный план и синкретизирую результаты.

– Понимаю, – сказала Клаудиа, но по тону ее было понятно, что ничего она не поняла.

– Надо действовать push-pull [8], – сказал Перено. – Не знаю, сумел ли я выразить свою мысль. Иные вещи, что называется, преграждают нам путь, и необходимо сдвинуть их с места, чтобы увидеть, что происходит впереди. Например, женщин, не при ребенке будь сказано. А иные надо хватать за ручку и тянуть. Этот парень Дали знает, что делает (правда, может, и не знает, но это неважно), когда изображает человеческое тело со множеством ящичков. Мне представляется, что у многих явлений есть ручки. Вдумайтесь, например, в поэтические образы. Если не вникать, то улавливаешь лишь поверхностный смысл, хотя порой он скрыт глубоко внутри. Вы довольствуетесь поверхностным смыслом? Конечно, нет. Необходимо потянуть за ручку, чтобы проникнуть в глубь ящика. Потянуть – это значит овладеть, усвоить и выйти за обычные рамки.

– А-а, – сказала Клаудиа, делая незаметный знак Хорхе, чтобы он высморкался.

– Здесь, например, каждый элемент полон значения. Каждый столик, каждый галстук. Я вижу элемент порядка в этом ужасном беспорядке. И я спрашиваю себя, чем все это кончится.

– Я тоже. Это забавно.

– Все забавное всегда зрелищно; но не будем вдаваться в анализ, не то обнаружится его отвратительная суть. Учтите, я не против развлечений, но всякий раз, перед тем как развлечься, я сначала закрываю лабораторию и выливаю кислоты и щелочи. Следовательно, я уступаю, подчиняюсь условностям. Вы прекрасно знаете, сколь драматичен юмор.

– Прочти для Перено стихотворение про Гаррика, – сказала Клаудиа сыну. – Очень хороший пример к его теории.

– Увидев Гаррика, английского актера… – громко начал декламировать Хорхе. Перено внимательно выслушал мальчика, наградил его аплодисментами. За другими столиками тоже захлопали, и Хорхе покраснел.

– Quod erat demostrandum [9], – сказал Перено. – Конечно, моя мысль носила более общий характер: любое развлечение подобно маске на нашей совести, которая, словно ожив, заменяет собой подлинное лицо. Почему смеется человек? Смеяться не над чем, разве что над самим смехом. Заметьте, что дети, которые много смеются, потом всегда плачут.

– Ну и глупые, – сказал Хорхе. – Хотите я вам прочту стихотворение про ловца жемчуга.

– На палубе парохода, вернее, на спардеке, под мерцающими звездами ты сможешь продекламировать все, что захочешь, – сказал Перено. – А теперь мне бы хотелось понаблюдать немного за этой полугастрономической средой, которая нас окружает. Что значат эти бандонеоны [10]?

– Мадонна, – сказал Хорхе зевая.

Черный «линкольн», черный костюм, черный галстук. Остальное расплывчато. Самым примечательным у дона Гало Порриньо были шофер с могучей спиной и кресло-каталка, где резиновые детали соперничали с хромированными. Чтобы посмотреть, как шофер и сестра милосердия вытаскивают дона Гало из автомобиля, собралась целая толпа. Жалость к немощному кабальеро, выразившаяся на лицах людей, умалялась от сознания, что он достаточно богат. В довершение всего дон Гало, походивший на общипанного цыпленка, смотрел столь высокомерно, что так и хотелось пропеть ему в лицо «Интернационал», правда, никто этого никогда не сделал бы, как заметил Медрано, хотя Аргентина свободная страна и музыкальное искусство широко распространено в лучших кругах ее общества.