Алла Хемлин - Интересная Фаина

Потом работники поклялись один одному, что сами без хорошей надбавки своими ногами не пойдут хоть в дупло, хоть куда.

И вот Швицер придумал пойти по своему начальству и сказать про мужчину Мотача Петра, который молодой, а уже крутит большие дела. Еще сказать, что по таким делам другие б взяли и посадили Петра в кутузку. Еще сказать, что охранное начальство — это не другие. Что, может, начальство возьмет и обкрутит Петра хорошей веревочкой и пустит по дорожке до самого дупла и до прочего.

Царизм делал трудовому еврейскому народу плохо, а сам хотел за такое получать спасибо.

Швицер был не трудовой народ, но Швицеру тоже было плохо. Если б Швицеру было хорошо, он бы не посоветовал царизму пускать Мотача Петра в дупло революционеров. Это дупло получилось для Швицера почти что родственное. Гранат Исаак был по своей крови шестиюродный брат швицерской покойной жены Двойры. А по своей специальности Гранат был слесарь на моторном заводе. Гранат жил на Николаевской улице и был за старшего в рабочей организации. Еще Гранат держал в разных местах одно дупло и одну рабочую кассу.

Интересно, что в рабочей организации был мужчина-плотник Иван, рождения 1870 года, женатый и детный.

Иван с самого детства был неграмотный. Когда Иван пришел в рабочую организацию, Гранат сказал, что неграмотность стоит на службе царизма и рабочим надо самим учиться читать все на свете.

Иван не хотел сам учиться читать, потому что сильно уставал на работе. Гранат поспорил с Иваном на рубль с полтиной, что возьмет его на страшный интерес и Иван сам зачитает.

Гранат открыл тонюсенькую книжечку и по буквочке начал читать про явление призрака.

И такой в Иване проснулся интерес насчет призрака — повесят призрака или, может, утопят, что он проспорил Гранату рубль с полтиной.

Так у Граната от Маркса завелась рабочая касса.

У Швицера тоже была касса. Эта касса завелась не от Маркса, потому Швицер уже давно задумался про революционный пролетариат. Швицер почему-то додумался, что у его кассы и у еврейских слов, которые пока что находились под ватой и читались в голове в столбик оттуда сюда, не получится с революционным пролетариатом еще больше, чем с царизмом.

Швицер так и говорил Гранату. А Гранат говорил Швицеру не так, а наоборот. Но родная кровь есть родная кровь.

На всякий случай Швицер решил давать советы и революционному пролетариату. Тем более советы Швицер давал не свои.

С пятниц на субботы Швицеру снились сны. В этих снах Швицер разговаривал насчет «Капитала» с самим Марксом и записывал все на свете советы Маркса для Граната.

Раз такое дело, Швицер сказал Марксу, чтоб Маркс не думал нехорошее про Швицера, вроде Швицер посоветовал царизму про Мотача Петра для своей выгоды. Выгоды Швицеру от этого не получалось никакой. А если б и была, так выгода пошла б новым будущим могильщикам царизма — деткам, которых народит Перл Швицер.

А Фаина что?

А Фаина ничего.

Фаину никто на веревочку не сажал, тем более веревочкой не обкручивал. Хоть ходи на своих ногах, хоть бегай на своих руках. Фаина и ходила, хоть и не бегала.

Сначала Фаина сходила за сарай. Потом Фаина сходила за сарай и еще дальше. Потом дальше дальшего. Потом до самой крýчи Днепра. Потом опять до самой крýчи.

Потом настал самый конец июня месяца, и Фаина решила пойти на самую кручу.

С кручи вся вода в Днепре виделась сильно большой, хоть и меньшей, чем вода в море. Фаина решила на всякий случай подойти потрогать воду в Днепре на мокрость.

Фаина стояла и думала, как же человеку дано сходить с круч.

Пока голова у Фаины думала, глаза у Фаины смотрели и увидели. От верха до самого низа шла дорожка, которую протоптали некоторые люди. Фаина подумала, что если люди могут, так и Фаина тоже сможет. Тем более земля на дорожке была сухая и похожая на сухой мост, хоть и перевернутый не туда.

Фаина ступила на дорожку одной ногой и пошла на самый низ.

Фаина дошла до самого низа и не спотыкнулась ни об что на свете.

И вот Фаина потрогала воду своими руками. Вода была сильно мокрая.

Фаина повернулась и пошла назад, на самый верх кручи.

Получилось, что назад Фаина шла в сильный наклон. Вроде кто-то все время держал у Фаины перед глазами землю для рисования, а Фаина высматривала, где ловчей начать. Фаина всегда начинала с любого места и особенно ничего не высматривала. Но у бумаги была белая гладкая бумага, а тут черная земля с камушками и щепочками, вроде ракушек с камушками в сухом мосту.