Алла Хемлин - Интересная Фаина

Когда Михайлинский сказал людям, что работа сделается только к следующей Пасхе, люди сильно заволновались, потому что у людей начали проходить все на свете сроки по году.

У Михайлинского срок тоже поджимал, а не сильно. Потому что в ящичке — это вам не в земле. В земле от ск и са не спасешься.

Люди решили, что Михайлинский свою дочечку оживить успеет хоть что, а другим лежать себе с Богом до радостного утра такого-то пришествия.

Нина Григорьевна сказала, что пускай Любочка ради Бога узнает, где у Михайлинского стоит ящичек с Любочкой, а потом возьмет и нальет оттуда научное от ск и са в бидончик. А на старое место пускай Любочка нальет кипяченую водичку — не горячую и не холодную тоже, чтоб Любочка не обиделась. Нина Григорьевна возьмет бидончик с научным от ск и са и выльет на Таисочкину могилку. Может, если что, Таисочка и дотянет на одном бидончике. Оно б хорошо было налить и побольше. Но если налить побольше, так ящичек сразу заметит, скажет Михайлинскому, и Нине Григорьевне получится неудобно.

Фаина подумала минуточку, а потом сказала, что поможет Нине Григорьевне, чем сможет.

Что пускай Нина Григорьевна через два дня придет в беседку часа в три.

И вот Фаина пришла в свою комнату и начала думать и складывать у себя в голове, чтоб там получилось хоть что.

Фаина хотела сложить и получить у себя в голове про Нину Григорьевну с Таисочкой, про свою кровь с молоком на чистом сливочном масле, а там не складывалось и тем более не получалось.

В фаинской голове стало тесно. Там уже и так было тесно. Там уже сидели все на свете кто где, ручки на коленках, и в голос говорили каждый про свое.

Мама про то, Новиков про сё, Серковский про это.

И Елизавета говорила, и Марина, и Пилипейка, и Одарка, и Галина с Герасимуком, и Боровикова с Лесовской, и Петр с Марксом, и муха с мухой, и чистое сливочное масло с чистым сливочным маслом, и бумажки-веревочки с всякими щелями, и зайчик с попугайчиком.

И Карилопсис говорил со всем на свете пахучим.

Куры говорили с курями про человеческие петельки-крючочки.

Тут еще карандашик взял и начал говорить про прах к праху.

Карандашик начал говорить, а сам начал колоть все стороны света фаинской головы.

И до того фаинской голове стало колко, что фаинская голова тихонечко развязала какой-то на свете узелок и тихонечко сказала «Оп!».

Фаина не подумала, что поперхнулась, потому что как раз вспомнила про бородатую женщину Занзизу.

Фаине начало вспоминаться, чтó в разрезанном фаинском животе прочиталось по крючочкам и петелькам такое-то и такое-то.

И вот такое-то как раз дошло до такого-го крючочка и остановилось.

Фаина была хоть и дурочка, а не дурочка. Дурочка б пошла к Михайлинскому и попросила себе еще один беспамятный сон.

А Фаина понимала, что сильно важный сон дается человеку один раз и прочитать его нужно так, чтоб.

Другая б дурочка взяла ножик и сама себя разрезала, чтоб дочитать до сильно нужного, и тем более дальше.

А Фаина подумала, что человеку самому без Занзизы ножиком резаться не дано.

Что самому можно зацепить за петельку или за крючочек, тогда сильно важное прочитается не так. Что не в беспамятном сне человеку не дано хорошо прочитать в своих кишках сильно важное.

Фаина перестала складывать другое с другим, взяла у кухарки бидончик и пошла, куда пошлось.

Пошлось Фаине в комнату с кишками под бумажками.

Фаина постояла посредине, посмотрела на все углы.

В углу, который по счету был третий, угла не было, а была докторская ширмочка.

Фаина сдвинула ширмочку в сторону.

За ширмочкой угла тоже не было, а наскоски была дверка под рост большой собаки.

Фаина начала искать, где у дверки ручка, а ручки не было.

И замочка тоже не было.

Фаина толкнула дверку, и дверка открылась и не закрылась сама. У дверки как раз получилось хорошо, потому что в кладовке ничего никому не светило.

Посередине кладовки на столе вроде мертвецкого стоял ящик, накрытый чистенькой простынкой.

Фаина сняла простынку, сложила уголочек к уголочку и положила в сторонке на пол.

Ящик был сделан из сильно толстого стекла.

Фаинские глаза видели плохо. Фаина подумала, что в ящик напихались распущенные клубки из пушистых ниток шерсти, которые еще все взяли и заузлились.

Когда Фаина была маленькая, у Фаины руки тянулись захватить кончик ниточки на катушке или в клубке и потянуть со всей силы.