Моасир Скляр - Кентавр в саду

Жили они недалеко от нас в прекрасном доме (жаль, что не собственный, говорил Паулу) из стекла и бетона с широкими деревянными балками по потолку. К нашему приходу вся компания уже собралась вокруг очага прямо в центре гостиной: это было что-то вроде большого железного блюда, подвешенного на цепях, проходивших через дымовую трубу – у Фернанды бывали оригинальные идеи. Нас приветствовали, как всегда, с энтузиазмом. Никто ничего не сказал по поводу наших сапог, кстати, новых, только что присланных из Марокко, но заметить заметили – это было сразу видно. Что будете пить, спросил Паулу. С рюмками виски в руках мы присоединились к общей беседе, то спокойной, то напряженной и путаной, то охватывающей всю компанию, то растекающейся на отдельные ручейки. Жоэл и Арманду обсуждали достоинства и недостатки «мустанга». Беатрис и Таня говорили о школах, в которых учились их дети. Бела жаловалась Тите на то, как трудно нынче нанять прислугу. Жулиу спросил Беатрис, как идет психоанализ; воюем, вздохнула Беатрис. Жоэл, который тоже подвергся психоанализу, сказал, что это все равно, что спуститься в глубокий колодец, а потом медленно карабкаться вверх, цепляясь ногтями, в жестоких муках. Бела, сохранившая с юности замашки студенческого лидера, сказала, что психоанализ – это все элитарные штучки, баловство богатых бездельниц, которым некуда себя деть. Как раз твой случай! – заявил Жоэл, и мы все рассмеялись. Не знаю, богатая я или нет, сказала Беатрис, знаю только, что мучаюсь, как проклятая, а хочу быть счастливой, понимаешь, Бела? Счастливой!

Голос у нее срывался, нам всем стало неловко. Тогда Фернанда решительно сменила тему, стала расспрашивать Таню и Жоэла о поездке в Израиль. Отлично съездили, сказала Таня, встретили знакомых. Жизнь там тяжелая, сказал Жоэл, работают до седьмого пота, зарабатывают мало, платят варварские налоги и живут под постоянной угрозой войны. Тяжело, конечно, сказал Паулу, но по крайней мере, смысл есть. В то время, как наша жизнь здесь… А что наша жизнь, сказал Жулиу, наша жизнь хороша, моя, по крайней мере, очень даже хороша. Я и не говорю, что плоха, возразил Паулу, по-моему, в смысле комфорта у нас все в порядке, но иногда я спрашиваю себя, не пуста ли она и не лишена ли смысла. Какой еще смысл, усмехнулся Жулиу, нужен тебе этот смысл? Была бы крыша над головой, пища, добрая женушка, дети, несколько симпатичных подружек, чтобы время от времени… Мы все рассмеялись, даже Паулу, однако он тут же снова принялся за свое: ладно, пусть, но я все же еще не передумал ехать в Израиль. Зачем? – Жулиу явно начал злиться. Тебе что, здесь плохо, Паулу? Ты сотрудник отличной фирмы, живешь в хорошем доме, чего тебе еще надо, в конце концов? Честное слово, я тебя не понимаю. Все это правда, сказал Паулу, но я считаю себя евреем, и это важно для меня. Иудаизм…

Он вдруг умолк. Воцарилось неловкое молчание. Я знаю, о чем они думали: о гое, о Тите – при ней не стоило обсуждать такие вещи, Фернанда опять перевела разговор на другую тему: о соседке, которую недавно ограбили. Невероятно, до чего мы не защищены, сказала Таня.

Заговорили о положении в стране. Так продолжаться не может, возмущался Жулиу, эти забастовки, доллар, холуи везде командуют, будет взрыв. Взрыва не миновать, подхватила Бела, потому что власть имущие не готовы идти ни на какие уступки, даже куцую аграрную реформу – и ту отвергают. Что ты в этом понимаешь, вскипел Жулиу. Да уж не меньше, чем ты, закричала Бела, к тому же, не мараю руки грязными деньгами, добытыми спекуляцией. Этими деньгами оплачены твои платья, засмеялся Жулиу. Не нужны мне твои платья, взревела Бела. Успокойся, Бела, не надо здесь раздеваться, сказал Паулу. А знаете, кто развелся? – спросил Жоэл, засовывая в рот пригоршню орешков кажу. Все знают, что Борис, сказала Таня, а ты не объедайся, а то потом всю ночь пропердишь. Ты сама пердишь не хуже, сказал Жоэл. Это верно, засмеялась Таня, семейная жизнь в том и состоит, чтобы пердеть дуэтом. Жоэл обнял ее и поцеловал: до чего же мне нравится эта женщина, ребята! Просто обожаю эту женщину!

Нам было уютно в этом доме. Огромные окна запотели, и казалось, мы оторваны от мира, словно на дне морском. Беседа снова растеклась на мелкие ручейки, Бела рассказывала какую-то длинную историю Тите – та ее внимательно слушала. Тита выделялась своей экзотической красотой на фоне остальных женщин, тоже красивых, но обычных и слишком сильно накрашенных.

Принеси кинопроектор, Паулу, попросил Жулиу. Новые фильмы? – глаза Жоэла загорелись. Да еще какие фильмы! – отозвался Жулиу. – Какие фильмы, дорогой мой!