Юрий Асланьян - Последний побег

— Не зови меня сержантом, — сказал он. Голос еще дрожал, он глубоко вдыхал воздух и морщился. — Меня Сашей зовут, имя есть…

— А меня Григорием…

— Да ты что? — удивился Уланов и улыбнулся. — А я, честно говоря, и не знал… Ты не куришь?

— И это не знаешь. Не курю, товарищ сержант, не курю… И тебе не советую.

— Погоди советовать, доживи до моего возраста, я тоже не курил, погоди, — говорил он, доставая из кармана шубы пачку папирос. Спичка осветила его темное, резко очерчен — ное лицо с застывшей на секунду улыбкой.

Зона, озаренная электрическим светом, сверкала миллиардами хрупких снежинок, опустившихся на нее с неба. Космическая тишина полуночи звучала торжественно — как симфонический оркестр в беломраморном зале. А далеко в глубине этого мира работали, пили чай в балках и боксах осужденные особого режима — за контрольно-следовой полосой и колючей проволокой.

Уланов курил, пристально глядя в сверкающую бездну зоны.

— Твой магазин стащил Джумахмедов, со столика у зеркала, — рассказывал он Гараеву, — он мне потом уже об этом сказал… Они хотели раскрутить тебя на гауптвахту…

— И кто помешал этому?

— Я — кто еще… Потом мне Добрынин рассказывал, что ты не отдал журналы начальнику штаба.

— Теперь все понятно… Давай договоримся — я буду называть тебя по имени только один на один… Не будем собак травить — и собачников. Скоро весна, скоро тебе домой…

— Мы с тобой еще встретимся когда-нибудь! — благодарно улыбнулся ему сержант за напоминание.

— Обязательно. И назовем друг друга по имени…

Все началось с побега заключенного. Вернее, за месяц до побега. Еще точнее — за месяц и три дня. В ночь с шестого на седьмое ноября. Перед парадом на Красной площади.

…Это был яркий — желтый, красный, коричневый, зеленый — хвойный и лиственный сибирский лес, глухая красноярская тайга. Григорий видел, как поперек его дороги проскочил невысокий северный олень серого цвета, рядом вспорхнул с ветки рябчик.

По просеке бежал солдат без пилотки, в сапогах, ушитых брюках хэбэ и армейском бушлате с длинными рукавами, явно не по размеру. Стройный парень, выше среднего роста. С короткой прической. Он бежал легко, даже весело, с озорной и беспечной улыбкой на губах. Скоро на этом же месте появилась немецкая овчарка, еще молодая, с длинным поводком, который держал прапорщик, лет сорока пяти, в темно-зеленой полевой форме, темноволосый. Собака вбежала в белый от мха сосновый бор и далее — на открытый берег реки, прапорщик отпустил поводок… Овчарка устремилась вперед — за удирающим вдоль воды солдатом. Постепенно настигла его — и наконец прыгнула, нанося удар передними лапами по лопаткам упорного беглеца. Тот упал вперед, на прибрежную гальку, лицом вниз, закрывая голову длинными рукавами бушлата. Собака тут же села сверху, на спину побежденного, и лаем приветствовала медленно подходящего хозяина.

…Григорий Гараев открыл глаза, посмотрел на ручные часы — было пять пятьдесят восемь. Вот уже полтора года он просыпался на втором ярусе армейской кровати ровно за две минуты до подъема. В казарме стоял глубокий рассветный сон. «Что за прапорщик? — подумал он, вспоминая свое сновидение. — Не помню такого…»

— Рота, подъем! — прозвучала команда дежурного по роте сержанта.

Воины со второго яруса начали одеваться так быстро, будто сразу прыгали оттуда в сапоги. Впрочем, некоторые могли это продемонстрировать, если заранее натягивали брюки под одеялом, а портянки необходимым для этого образом наворачивали на голенища сапог.

— Форма номер три, в строй становись, — усталым голосом проговорил, видимо, не выспавшийся сержант.

Солдаты двух взводов с красными погонами и золотистыми буквами «ВВ» построились в две шеренги посреди спального помещения. Третий взвод роты был в карауле. Построились без пилоток и ремней. Через десять секунд из коридора раздались твердые, ритмичные шаги. В дверях появился Белоглазов, ставший к этому времени прапорщиком, с походкой беременной женщины, хотя живота еще не просматривалось.

— Рядовые Соколов и Бурмантов — на полы! — приказал сержант Семченко.

— А почему Бурмантов? — спросил, будто удивляясь и возражая, человек с белыми ресницами и говорящей фамилией. — Вместо него — рядовой Гараев.

— Рядовой Гараев вчера мыл, — ответил ответственному по роте офицеру дежурный сержант.