Юрий Щекочихин - Армия жизни

Отчего Виктор стал таким, почему? Может, разгадка в словах директора школы Людмилы Сергеевны, которая знает его с первого класса?

— Мне кажется, что с раннего детства Виктору внушали, что он особенный. Когда стал он меняться прямо на глазах, его мама кричала на нас в присутствии сына: «Вы неправильно к нему относитесь». Только в 10-м классе его отец публично признался, что никакого влияния на сына он уже оказать не может.

Ну что ж, может быть, и это сыграло решающую роль, и осталось Виктору, чтобы выделиться из всех, только проехать на заднем колесе мотоцикла или притащить в класс стопку джинсов.

Наконец, заслуживает внимания и формулировка отца Виктора, Павла Николаевича:

— Поймите меня правильно, Виктор кончил десятилетку, поступил в институт, потом бросил. И не работал, и в то же время пользовался всяческими благами. Я не сухарь: и в кафе могу посидеть, и шашлык на природе изжарить. Но это второе. А первое — работа. Именно этого Виктор не понимал.

Хотя сказано это кратко, лаконично, но согласитесь, слова эти важности необычайной.

Полянову-младшему хотелось жить так, как живет Полянов-старший, то есть иметь приличную зарплату, хорошую квартиру в центре города, машину, дачу. Но при этом не работая. То есть получить результат, не прилагая усилий к его достижению. Он не учитывал, что его отец, прежде чем стать руководителем предприятия, прошел весь путь «от» и «до».

Как-то я спросил Виктора, как, по его мнению, должны были вести себя его родители, чтобы он, единственный сын, не только не считал их «врагами», но и уважал.

Вот что предложил Виктор:

— Во-первых, я бы на их месте решил проблему жилья, то есть отделил бы меня от них. Во-вторых, все-таки переписал бы на мое имя автомобиль, сегодня, а не после того, как кончу институт. В-третьих, давал бы мне в день три рубля, а в субботу и воскресенье столько, сколько я попрошу, конечно, в пределах реальных возможностей.

Как нравится вам откровенная формула потребительства девятнадцатилетнего парня?

И хотя это объяснение — я бы назвал его «желанием мгновенного результата» — очень важно для понимания развития характера Вити Полянова, я все же рискну дать свое определение основной причины, сделавшей его таким.

Ведь, в конце концов, проблема соответствия трудного пути, который проделали родители, и нынешнего материального благосостояния детей, воспринимающих это материальное благосостояние как реальную и единственно возможную данность, актуальна сейчас во многих семьях. Почему же именно на Виктора Полянова судьба, как говорили в старину, указала перстом?

Для снежной лавины, мирно лежащей на склоне горы, достаточно удара камнем, размером не больше пятикопеечной монеты, чтобы она сорвалась, устремилась вниз, сметая и разрушая все на своем пути. «Лавина потребительства», кроме души, не разрушает ничего. Но и для нее, как и для лавины, рожденной природой, хватает такого же «камешка», который в одном случае может, конечно, пролететь мимо, в другом — ударить без вреда и отскочить. Ну а в третьем случае… В третьем, как случилось с Поляновым, вызвать обвал и смести не человека в его телесном обличии, а человеческую личность.

Камешкам принято давать звучные имена: «сердолик», «яшма»…

Что ж, назовем и мы камешек: «суперобложка». Это, мне кажется, то самое недостающее звено, которое позволило «сработать» всем тем причинам, подтолкнувшим Виктора к преступлениям.

Однажды, в дни очередного безденежья, в поисках «оборотного капитала» Виктор продал всю «Библиотеку всемирной литературы» и в течение длительного времени никто этого не заметил. На полках так же, как и до продажи, стояли книги… Вернее, суперобложки. А внутри — старые газеты и прочий хлам.

Суперобложки, выстроившиеся на полках по цветам и векам для всех, живущих в доме и приходящих в гости, — означали благоденствие, покой, достаток, культуру в конце концов. И только один Виктор знал, что за ними пустота.

Можно было отмахнуться от этого эпизода как от незначительного, тем более что Виктор и не такие фокусы выделывал в своей квартире, в своей семье. Но в конкретном поляновском случае эпизод с суперобложками, поверьте, символичен.

«Совершенно домашний мальчик…», «не знали забот…», «откуда могло это взяться…», «перемены в сыне заметили только в конце девятого класса…» А ведь уже все было, все было раньше, и сын, очутившись в критической ситуации, скажет о своих взаимоотношениях с родителями: