Юрий Щекочихин - Армия жизни

— Не хочу в колонию, — по-детски вздохнул он в конце нашей беседы.

Потом в комнате сидел Юра, потом Олег, потом еще один Саша и еще один.

Преступления, за которые они были осуждены, не отличались ни дерзостью замысла, ни необычностью исполнения, ни хитростью сокрытия следов. Но именно такие, обычные и бесхитростные, и составляют сегодняшнюю картину подростковой преступности. Но давайте не будем перечислять причины, которые привели их к преступлению. Об этих причинах сказано и написано так много, что даже сам «трудный» подросток (тому я не раз бывал свидетелем) распишет вам подробно, почему повлияла на него улица, как отразились на его воспитании дрязги в семье и равнодушие учителя, кто не вовремя подтолкнул его к преступлению, а кто вовремя не остановил.

Давайте о другом — о закономерном финале преступлений, то есть о наказании. А для этого предлагаю небольшой психологический эксперимент.

Представьте, что вам, читатель, предстоит сейчас определить меру наказания Мише, Саше и Игорю. У вас в руках Уголовный кодекс. За преступления, которые они совершили, можно и отправить в колонию на год, три, пять, а можно обойтись и без этого, то есть наказать, оставляя на свободе. И те, и те меры законом предусмотрены. Не будем спорить о сроке. Только одно: наказание должно быть мягким или жестким?

Миша в школе занимался в физическом кружке, мечтал поступить в мореходку, по характеристике — «добр и общителен». Саша работал на заводе, сдал на разряд, ходил в секцию дзюдо, школу бросил, но мечтает доучиться в вечерней. Любит девчонку, на которой хочет жениться. Игорь учился на тройки, но, по мнению родителей, не без способностей. Увлекается техникой, помогает по дому. Да, у каждого есть мама, которая сейчас плачет, есть мечты, которые в вашей воле мгновенно оборвать: ни тебе мореходки, ни свадьбы с куклой на радиаторе машины.

Какое же вы наказание вынесете?

Усложним задачу: Миша разбил памятник на могиле близкого вам человека, Саша дал пощечину вашей жене, Игорь сорвал шапку с вашей дочери.

Какое чувство в вас пересилит? Куда их? В колонию? Или снова — в школу, на завод, в свой двор, в свою семью?

Как вы уже догадались, ребята, с которыми я разговаривал — а происходило это в одном из общественных пунктов охраны порядка города Курска, — оставлены на свободе: они получили отсрочку исполнения приговора.

Хорошо помню, какие споры разгорелись несколько лет назад вокруг этого принципиально нового закона. Не даст ли он обратный воспитательный эффект? Справятся ли государственные и общественные организации, которым согласно новому закону поручался надзор за подростками, остановленными на пороге колонии? Помню, разговоры с судьями и работниками инспекций по делам несовершеннолетних: одни готовы были немедленно предоставить отсрочку всем, другие, наоборот, сомневались в каждом подростке. Да и ясно было, как непросто провести в жизнь этот новый закон. Определяя подростку меру наказания (допустим, три года лишения свободы), суд не только объявлял ему, что приговор отсрочен на полтора, скажем, года, но и налагал на него определенные обязанности, невыполнение которых грозило лишь одним: прекращением отсрочки. А как уследишь за подростком? Да и поймет ли он, что общество предоставило ему еще одну возможность исправиться, а не просто погладило по головке и отпустило из зала суда? А как воспримут это его сверстники, товарищи по школе или двору?

Хотя прошедшие годы целиком подтвердили эффективность новой юридической меры, единичные ошибки — дали отсрочку, а мальчишка взял да киоск ограбил — настораживали. Поэтому число подростков, получивших отсрочку исполнения приговора, варьируется в разных областях — от 15 до 25 процентов, то есть их не так много, как можно было предполагать несколько лет назад.

В Курской же области половина (!) несовершеннолетних преступников, представших перед судом, остается на свободе. Это уже эксперимент. Что за ним? Излишнее великодушие или тонкий расчет?

Услышав только эту цифру, нужно было бросать все дела и выписывать командировку в Курск. А для того чтобы не ошибиться и не ввести в заблуждение читателей, редакция обратилась в Министерство внутренних дел СССР с просьбой направить с корреспондентом «Литературной газеты» своего сотрудника. Вот так на десять дней мы оказались в Курске с человеком, которого я давно знаю и мнение которого, признаюсь, очень ценю.