Денис Драгунский - Третье лицо [калибрятина]

– Вот видишь, – проговорил Дубасов.

– Почему она такая? – спросила Марина. – Жестокая?

– То ли генетика, то ли условия социальной среды… – тяжело усмехнулся он. – Извини.

В дверь постучали. Дубасов отворил. Вошли Маринины родители, точнее, мама и отчим. Они сказали, что уже заселились с утра пораньше и вот приглашают дочь пойти на завтрак. У них были веселые и сладкие улыбки.

– Свадьбы не будет! – крикнула Марина.

– Вот подлец! – всплеснула руками мама, а отчим крякнул: – Убёг?

– Он умер. Погиб в ДТП, – объяснила Марина уже тише. – Вчера, почти что в полночь. Быстро ехал, разбился насмерть. Мокрая дорога. Не приставайте ко мне, пожалуйста.

Помолчала и обратилась к Дубасову:

– Миша, если можешь, помоги маме и Федору Николаевичу поменять билеты.

– Чего ж нам сегодня уезжать-то? – удивилась мама. – Когда мы заселялись, нам сказали, что гостиница до завтра оплачена. Когда еще другим разом в Москву попадем? Мы уж тогда с Федей погуляем. Может, купим чего. А завтра уж поедем. Да! И конечно, наше соболезнование.

Марине стало так противно и тоскливо, что она встала, обняла маму, поцеловала ее в обе щеки, пожала руку отчиму и сказала почти что вежливо:

– Да, да, да, конечно. Спасибо большое.

* * *

А когда они ушли, сказала:

– Хорошо, что свадьба в тесном кругу. Была бы, я имею в виду. Не жалко отменять. В смысле денег. Это я не о себе забочусь, а о его родителях. Сколько расходов. А на похороны правда нельзя?

– Ну ты же слышала, – вздохнул Дубасов.

* * *

Они с Дубасовым сошлись через год примерно. Он сначала ездил к ней, в ее город. Просто так, утешить в горе. Чисто по-человечески. Потом приглашал к себе. Один раз повез ее отдыхать в Кисловодск. Там в гостинице на стойке, подавая паспорта, он сказал, что забронировано два номера.

– Мужчина шутит, – сказала Марина. – Нам нужен один номер.

Скоро они поженились.

А лет через восемь они поехали в Австрию на конференцию. Дубасов к тому времени стал доктором наук и директором Центральной лаборатории нейротропных препаратов. На приеме в посольстве она вдруг увидела знакомую фигуру, вдали, у окна.

– Миша, – спросила она, – вон там – кто это?

– Где? – Он сощурился. – Понятия не имею! – И взял ее под руку. – Пошли, я познакомлю тебя с фрау Реттенберг, она урожденная Дубасова, правнучка того адмирала, губернатора, – быстро говорил он. – Из тех Дубасовых, к которым я примазывался, помнишь? Просто моя однофамилица… Она интересный человек, и по-русски свободно! Пойдем, пойдем! – И он помахал рукой какой- то пожилой даме в другом конце зала.

– Погоди, – сказала Марина. – Это он?

Только сейчас у нее в голове сложилось: свадьба всего на восемь персон, включая жениха и невесту, как-то уж слишком скромно для сына замминистра; ночной звонок инспектора ГИБДД на ее телефон; и слишком пылкий, громкий, прямо даже театральный гнев свекрови.

– Тебе показалось, – буркнул Дубасов.

– Погоди, – повторила она и больно сжала мужу руку. – Ты знал? Нет, ты скажи честно, ты все знал?

– Да. – Он покраснел и опустил голову.

– Зря ты сразу не сказал! – засмеялась Марина.

Дочь военного пенсионера

никто не хочет быть простым исполнителем

– Папа, мне не очень приятно это говорить, но, раз ты не понимаешь сам, придется уж словами, – сказала отставному подполковнику НН его дочь, красивая и ухоженная дама лет сорока пяти.

Она была преуспевающей сценаристкой сериалов.

А он, ее папаша, был обыкновенным военным пенсионером.

– Да, да, доченька, говори, – простодушно сказал он.

– Папа, – начала она, – ты считаешь, что я капризничаю или, как ты выражаешься, корчу из себя хозяйку. Но папа! Давай смотреть правде в глаза. Ты живешь на моей даче. Поэтому я имею полное право…

Подполковник засмеялся:

– Эк! – и даже хлопнул себя по коленям.

Дело в том, что подполковник овдовел, когда его единственной дочери было всего четырнадцать, и он, как говорится, «ради ребенка» не стал жениться и – как тоже принято выражаться – «посвятил себя дочери». Но теперь, за семьдесят лет, он вдруг завел себе какую-то симпатию и даже несколько раз привозил ее на дачу – и дочке это не понравилось.

Может быть, она просто ревновала.

Потому что она так и не вышла замуж и жила сначала дочкой при заботливом отце, а потом состоятельной дамой с… с кем? Ну, с неким мужчиной, который безраздельно ей принадлежит.

И вдруг – какие-то старческие фокусы. Она сначала пожимала плечами, потом фыркала, намекала и вот решилась на неприятный, но необходимый разговор.