Барбара О'Нил - Когда мы верили в русалок [litres]

Но, должна признать, утром мне не хватало его общества. Он не прислал сообщения. Я сама собралась было написать ему, но передумала. Он знает, что у меня запланирована встреча с сестрой: я отправила ей эсэмэску вечером, когда мы с ним возвращались в гостиницу, и она сказала, куда хотела бы поехать со мной.

Одновременно жду и страшусь этого.

С мамой тоже пока еще не поговорила: не знаю, что ей сказать. Да, она жива. Да, у нее все хорошо. Просто чудесно! И у тебя двое внуков девяти и семи лет, о существовании которых ты даже не подозревала.

Нет, лучше сказать как-то иначе, как советовал Хавьер.

Посему разговор с мамой я откладываю на некоторое время, решив, что позвоню ей после встречи с сестрой.

Паром движется плавно, и через несколько минут после отплытия я сознаю, что вода, как обычно, влияет на меня чудодейственно. Наблюдаю за парнем на байдарке. Он сначала уклоняется от кильватерной струи моторной лодки, а потом въезжает в нее и радостно вращается на месте, вызывая улыбку на моих губах. Я влюбляюсь в этот уголок света. Здесь столько воды, столько неба. Мне нравятся здешние городки с крытыми пешеходными дорожками и разношерстными магазинчиками – они как будто из другого времени. Мне нравится подлинная красота местных пейзажей, своим великолепием затмевающих все сущее. Красота настоящего времени.

Как и окруженная холмами укромная бухта, куда везет меня паром, – ее я еще не видела. У пристани пришвартованы десятки парусников и яхт самых разных размеров; на склоне холма, что высится над ними, беспорядочное скопление домиков. Я схожу на берег. Джози уже ждет меня. Волосы у нее убраны назад, глаза прячутся за солнцезащитными очками, в руке – шляпа, которой она машет мне.

Я поднимаю руку, восхищаясь собой и одновременно ненавидя себя за свое внешнее спокойствие. На самом деле я нервничаю, возбуждена до дрожи и нахожусь на грани слез, но, если разревусь, возненавижу себя еще больше.

Приближаясь к Джози, я вижу, что по лицу ее струятся слезы, и это приводит меня в ярость. Она бросается ко мне, но я останавливаю ее, выставляя вперед руку. Произношу ледяным тоном:

– Нет. Вчерашняя встреча застала меня врасплох, но ты все эти годы знала, что я с ума схожу от горя, и позволила, чтобы я страдала, думая, что ты погибла. Джози, как ты могла так поступить?

– Мари, – поправляет она меня, понижая голос. – Теперь меня зовут Мари.

– Я не… – Мне хочется ее ударить .

Должно быть, она поняла это по моему лицу.

– Я готова выслушать все твои упреки. – Джози сдвигает очки на макушку. Под глазами у нее круги. – Ты можешь кричать на меня сколько влезет, и я постараюсь честно ответить на все твои вопросы. Но давай… не здесь… ладно? – Глаза у нее будто черные пуговки, точь в точь как у отца. Я тону в их глубине.

– Ладно, – уступаю я, смягчаясь. – Ты хорошо выглядишь, Джо… Мари. Очень хорошо.

– Спасибо. Я не пью пятнадцать лет.

– С тех пор, как погибла ?

Она высоко вскидывает подбородок и смело встречает мой взгляд: за это ее совесть не гложет.

– Да.

– Мама, вообще-то, тоже.

Глаза ее на мгновение вспыхивают.

– Даже так?

– Да.

Она смотрит на меня, открыто рассматривает – волосы, лицо, фигуру.

– Ты стала красавицей, Кит.

– Спасибо.

– Я все время ищу о тебе информацию в Интернете. Читаю о тебе на маминой страничке в «Фейсбуке».

– Вот как? – И в этом у нее было огромное преимущество передо мной, осеняет меня. Пока я скорбела о ней, выискивая в толпе ее лицо, она читала обо мне в соцсетях. Качая головой, я отвожу глаза.

– Ты – врач, – тихо говорит она, тронув меня за руку, в том месте на сгибе локтя, где татуировка. – И у тебя прикольный кот.

– Бродяга, – чуть оттаиваю я.

Она улыбается, и эта непринужденная улыбка преображает ее лицо: передо мной моя утраченная сестра – Джози, которая читала мне, с которой мы придумывали всякие шалости. Я едва не сгибаюсь в три погибели, словно получила удар под дых.

– Эй, – ласково произносит она. – Тебе плохо?

– Не очень хорошо. Никак не могу прийти в себя.

– Я тебя понимаю. Мне тоже тяжело, хотя сама я всегда знала правду. – Она мягко направляет меня к стоянке. – Я прихватила для нас кое-что из еды. Подумала, что нам лучше поехать в одно чудесное местечко, где мы могли бы просто поговорить. В ресторане или в любом другом людном месте это будет не совсем удобно.

Я вспомнила, как ревела на плече у Хавьера.

– Пожалуй, ты права.

Она ведет меня к своей машине, черному внедорожнику – довольно компактному, но роскошному автомобилю. Вещи на заднем сиденье явно принадлежат детям. Я открываю дверцу с правой стороны, но затем вижу руль и обхожу машину, сажусь слева. В пассажирское кресло.