Денис Драгунский - Третье лицо

Но это еще не все.

Вы решили выбрать дешевый вариант. Вы добрались до места и даже посмеиваетесь над теми, кто истратил кучу лишних денег во имя жалких двух часов и удобного кресла. Это вариант В-1. Или вы выбрали дорогой вариант, прилетели и смеетесь над теми, кто ради несчастных двухсот долларов мучается лишних два часа в маленьком самолетике, который облетает горы вверх-вниз, и пассажиров тошнит. Это вариант А-1.

Но представим себе, что у лайнера на высоте десять тысяч метров отказывают двигатели. И вы за эти страшные две минуты перед падением и взрывом непременно вспоминаете, как вам предлагали купить билет на легкий самолетик. „Эх! Да у него едва мотор зачихает, так пилот его посадит на шоссе или на реку без проблем!“ — думаете вы. Это вариант А-2.

Однако возможен совсем другой случай. Сильный ветер — и легкий самолет уносит в сторону от маршрута, он падает на гору, вы живы, но у вас переломаны кости, вы ранены, кругом лес и холод, и вы думаете: „Эх! Ну вот, сэкономил двести долларов и получил долгую мучительную гибель; лучше уж падать с десяти тысяч метров на тяжелом лайнере — по крайней мере, сразу“. Это вариант В-2.

Наша жизнь, — говорит лектор, — это выбор не между А-1 и В-1, не между удобством с расходами и экономией на удобствах, в самом широком смысле слова „удобство“ и слова „расходы“; это касается и политики, и секса, и вообще всего на свете. Нет, господа! Наша жизнь — это выбор между А-2 и В-2, между бессмысленными расходами и столь же бессмысленной экономией. Наша жизнь — это бесплодная тоска по поводу неправильного выбора».

Даже интересно, к чему бы это.

а чего добились мы?

Много лет назад, больше сорока лет назад, мы со студентами — простите, со слушателями Дипломатической академии — поехали на летний семинар в Костромскую область.

Молодежный лагерь. Три корпуса на берегу Волги. Жаркое лето, теплый залив реки, нас человек сорок общим числом — и две сотни отдыхающих, студенты и студентки. Студенток значительно больше.

Утром и после обеда мы занимались. Жара стояла такая, что начальство разрешило нам заниматься прямо на пляже. Расстелив полотенца и тканые одеяла, разложив бумаги и книги, мы сидели, а то и лежали в кружевной тени невысоких кустов, а мимо ходили красивые, очень красивые и поразительно, безумно, неописуемо красивые девушки.

Вечером развлекались. Танцы через день, кино два раза в неделю. Еще там было что-то вроде бара или кафе. Цены, кстати, совсем не студенческие. Ну а нам что? Пива бутылку или водки сто грамм, ну и чипсов пакет. С рубля еще сдачи дадут.

Вот мы толчемся в этом баре, и вдруг входит один наш слушатель со знаменитой генеральской фамилией Гурко (правда, с ударением на «о» и ни капельки не родственник). Сам такой небольшой, даже маленький, но очень крепкий. Кажется, у него был разряд по самбо. Негромкий, уверенный в себе человек.

Входит, значит, этот Гурко, а с ним девушка.

Девушки там, я уже говорил, были трех категорий: просто красивые, очень красивые и обалдеть какие красивые. Эта была просто красивая. Небольшая, даже маленькая, ему под стать — чуть меньше его ростом. Он был примерно метр шестьдесят пять, а она на ладошку короче. Метр шестьдесят, наверное. Слегка подкрашенная блондинка. Милая, стройная, изящная, ну, в общем, все как надо.

Подходят они к бару, становятся рядом с нами, и он начинает заказывать: коктейль такой, коктейль сякой, два мороженых, два пирожных, рюмочку ликера, то да сё, бармен все это перед ними выставляет на маленький поднос и говорит:

— Восемь двадцать восемь!

Ого! Для 1975 года это была сумасшедшая сумма! Бутылка водки стоила три рубля с копейками. А вино — по два рубля с чем-то, особенно портвейн.

Мой слушатель Сергей против всей субординации слегка ткнул меня кулаком в бок. А другой слушатель, не мой, но хороший мой приятель Валя Ковалев, аж крякнул.

Тем временем Гурко достает из заднего кармана бумажник, вынимает червонец, протягивает бармену и даже, кажется, оставляет ему сколько-то копеек на чай. Берет поднос, и они с девушкой уходят за столик куда-то в угол.

– Οκτώ και είκοσι οκτώ! — негромко сказал слушатель Сергей.

Что по-гречески и означает «восемь двадцать восемь».

Потом мы много раз спугивали Гурко и его девушку в разных камышах и кустах — не нарочно, конечно. Как-то так получалось: пойдешь пройтись по лесу или по бережку или поищешь скрытую от глаз заводь, чтоб голышом макнуться, да или просто поссать отлучишься в кусты за полсотни шагов — и вот они, красавчики…