Диана Машкова - Наши дети. Азбука семьи

Мы с Даней начали не на шутку злиться друг на друга. Нужно было искать новые способы выстраивать отношения — постоянное купирование острых состояний ребенка ценой собственного ресурса мне больше не подходило. Ресурса у меня не было.

В последних числах марта мы поговорили с Даней, обсудили, чем можем вместе заняться во время карантина так, чтобы окончательно не потерять друг друга. И придумали делать прямые эфиры для сочиненного тут же ютьюб-канала «Адаптация подростка». Написали первый анонс: «Приглашаем на прямой эфир всех, кому интересны ответы на вопросы адаптации, наша история или кому просто время от времени хочется спрятаться куда подальше от собственных детей — при всем к ним уважении и огромной любви, как у нас с Даней». Это новое для нас обоих дело решало сразу несколько задач. Во-первых, у нас появлялось пространство, где мы могли откровенно, но при этом безопасно — не станем же убивать друг друга на глазах у зрителей — обсуждать вопросы нашей внезапной адаптации. Во-вторых, компьютер Дани с его согласия переехал из его спальни в импровизированную студию — кабинет Дениса на третий этаж. То есть круглосуточный доступ Дани к технике перекрывался, происходило важное разделение «рабочего пространства» и «зоны отдыха». Ночные игры, разумеется, отпадали. И, в-третьих, в этом новом деле, в возможности быть полезными другим людям, которых тоже накрыло адаптацией в условиях карантина, я стала черпать огромный ресурс. Вернулось чувство собственной нужности — после слов председателя правления фонда «я вас не вижу» это было, пожалуй, первым значимым достижением по восстановлению себя.

Тридцатого марта мы с Даней провели первый эфир на тему адаптации. Что у него вызывает ярость? Как он справляется с собой? Что делаю я, когда Даню «накрывает»? Мы собирали вопросы в социальных сетях, я создавала структуру программы, и мы общались на глазах у зрителей, параллельно реагируя на вопросы, поступавшие во время прямой трансляции.

Эфир за эфиром, силы удивительным образом ко мне возвращались. Принцип собственного развития и помощи другим людям, даже когда самим невыносимо тяжело, снова работал.

Взрослым никогда нельзя останавливаться в развитии. Жизнь родителя похожа на езду на велосипеде: как только перестаешь крутить педали, тут же падаешь. Зато те, кто поднимается даже после самых жестоких падений, дают важный пример устойчивости своим детям.

Адаптация Дани набирала обороты. Помимо учебы уже привычным камнем преткновения стала уборка — как обычно раз в неделю нужно было поделить с Дашей пространство в доме и пропылесосить, а потом вымыть полы. Для ребенка, который никогда ничего по дому не делал — все хозяйство в его кровной семье было на бабушке, — самая простая обязанность стала шоком. Первые два месяца он терпеливо это скрывал, делая работу кое-как: Денис едва ли не каждый раз перемывал за ним полы, как раньше за Гошей, показывая ребенку, как это надо делать. А с изоляцией терпение у нашего мальчика лопнуло. Теперь возмущению Дани не было предела. Мы с мужем вновь стали сатрапами и эксплуататорами, которые нагружают ребенка непосильной работой.

«Малыш» значительно выше меня ростом считал пылесос со шваброй неподъемными орудиями труда. Он волок их к месту своей казни с грохотом и там кое-как возил их по полу, изнемогая от усталости.

После Даниной работы все предметы, стоявшие и лежавшие на полу, оставались на прежних местах, под каждым — слой пыли.

— Даня, — звала разъяренная Даша со второго этажа, — ты здесь пылесосил?!

— Да-а-а! — орал он, закатывая к потолку глаза.

— Тут все грязно! — возмущалась она. — Невозможно помыть полы!

Было забавно наблюдать, как быстро дети забывали о том, что сами когда-то точно так же реагировали на любую работу по дому — как можно быстрее и спустя рукава. Теперь Даша с энтузиазмом воспитывала Даню. А для того любое замечание становилось «красной тряпкой». От Даши и Гоши в период адаптации он не отставал: за словом в карман не лез и делал выводы, исходя из одному ему ясной логики.

— Если никому ничего не нравится, — он отыскивал меня и вцеплялся мертвой хваткой: глаза злющие, как у дьявола, — значит, я не буду ничего делать!

— Вывод неверный, — даже и не знаю, который раз в жизни приходилось произносить эти слова, — значит только, что надо делать лучше.

— Вам все равно не нравится! Ни тебе, ни папе. Даша еще тут!