Хелен Расселл - Привет, викинги! [Неожиданное путешествие в мир, где отсутствует Wi-Fi, гель для душа и жизнь по расписанию] [litres]

Я нажимаю на него, не думая. Ссылка переносит меня на один из тех сайтов, которые пестрят женщинами в бикини, загорелыми мужчинами с немного нахальными взглядами и лозунгами о том, как бельгийские трансвеститы морально развращают нашу молодежь за счет британских налогоплательщиков. Я морщу нос и уже собираюсь закрыть станицу, обещая себе быть выше всей этой чепухи, как видео начинает проигрываться автоматически.

«Ну ладно, это не моя вина», – думаю я. И смотрю.

Поначалу кажется, что это ошибка. Просто какие-то кадры чьих-то ботинок на фоне потертой ковровой дорожки, как будто кто-то нажал кнопку записи случайно. Я наклоняюсь ближе, чтобы ничего не пропустить, и улавливаю едва слышный звук. Поэтому я прибавляю громкость, пока не слышу отчетливо женский голос. Раздраженный голос. Даже, скорее, разгневанный.

– Чего ради я должна с кем-то считаться? – спрашивает она. – Скажите, чего ради? – повторяет она, меняя тон. – Ну, давайте, говорите. Ради кого я тут парюсь? Среди людей, которые годами не прикасались к расческе и у которых такой вид, как будто их нужно долго тереть мочалкой. Они даже еще не родились, когда я проводила свой первый телемарафон со знаменитостями. Но разве я жалуюсь?

Ответа она не ждет.

– Нет, не жалуюсь.

Камера поднимается чуть вверх, дрожа в стиле The Cook Report [36] Так называлась программа, посвященная актуальным событиям и расследованиям с помощью скрытой камеры, которая постоянно тряслась. Превосходная журналистика: тошнота гарантирована. Прекрасные были времена. , как будто снимающий набрался храбрости и решил продолжать съемку без ведома объекта так, чтобы лучше было видно само действие. Я вижу туфли-лодочки, из которых вырастают стройные и смуглые женские ноги. Женщина стоит у кулера с водой, слегка покачиваясь и время от времени шагая ко второму человеку – мужчине в джинсах и толстовке. Камера двигается так, что их лица постоянно размыты, но в перерывах между фразами женщина, похоже, отхлебывает из белой фирменной кружки.

– Единственное – единственное! – что я ожидаю, так это некоторого признания. Но нет. Я узнаю из вторых рук – из вторых рук! – что мое шоу отдали какому-то… эмбриону!

– Они сказали, что просто хотели создать более молодежную энергетику, – пытается объяснить Мужчина в Толстовке.

– А почему не за счет других? Хотят молодых – пускай урезают Маркуса. Или Найджела. Или Дага. Да, как насчет ДАГА?

Она грозно наступает на мужчину.

– И это на радио! Поистине жалок тот день, когда даже на каком-то гребаном радио считается в порядке вещей гнобить женщину, которой едва за пятьдесят… за сорок пять , – поправляет она себя и замолкает, делая глоток. – Вот что я вам скажу. С меня хватит ! ХВАТИТ! Слышите? Я не обязана мириться с этим! Я вела «Знаменитость с акулами»! Меня опускала в море женщина с тремя пальцами! Видели эти бедра? – Она показывает на свои бедра. – В гидрокостюме? Акула подумала, что я больной тюлень. Поплыла прямо ко мне, но я ВСЕ РАВНО вышла в эфир и на следующее утро выпустила программу. Вот это – шоу-бизнес!

Мужчина в Толстовке предлагает ее пластиковый стаканчик с водой, но Женщина с Кружкой, голос которой кажется подозрительно знакомым, отшвыривает его и продолжает:

– Я прыгала с вертолета в лагерь медиков и пила шампанское со съемочной группой сериала «Катастрофа». Я бегала в цветастом спортивном костюме и ела лобстеров в «Воскресном дне»!

При этих словах камера чуть трясется, и мне кажется, что снимающий смеется.

– Это еще что? – Женщина с Кружкой поворачивается и смотрит в камеру. – Ты что, снимаешь меня?

– Нет… – бормочет мужской голос, и камера поворачивается в сторону серых пластиковых стульев, на которых сидит курьер с мотоциклетным шлемом в руках, а несколько юных сотрудниц, похожих на розовощеких девочек-скаутов, нервно хихикают. Из-за них выглядывают женщина с серьезным видом матроны и пара бородатых типов, сжимающих в руках почтовые открытки. Еще две женщины входят через вращающиеся двери и стряхивают воду с зонтов. Одна держит пакет с едой из доставки, но обе замолкают, едва видят, что тут происходит. Камера переходит обратно к лицу Женщины с Кружкой.

Это же не… Неужели?

Что-то в чрезмерно зачесанных светлых волосах и в манере поведения Женщины с Кружкой кажется мне знакомым. Я понимаю, что мне нужно остановить видео. И я хочу его остановить. По крайней мере, хочет хорошая часть меня (по сути «Кайли»). Но почему-то я не останавливаю.