Тимур Ильясов - Обыкновенная трагедия

— Пошла вон, сумасшедшая!!! — он еще раз пнул ее в живот, от чего она откатилась в сторону.

Потом он бросился в сторону вещевого шкафа, с силой раскрыл настежь дверцу, от чего петли жалобно заскрипели, и принялся лихорадочно выгребать ее одежду, запихивая ее вещи в дорожную сумку.

Мария безучастно смотрела на происходящее. Мельком она увидела свое отражение в зеркале, закрепленном на дверце шкафа. Там показалась девушка с бледным лицом. Даже не человек, а жуткий призрак. Кровь, вытекающая из носа, запачкала алыми разводами щеки, губы и подбородок. Руки безвольно опущены. Ноги разбросаны, как у куклы.

Собравшись с силами, она поднялась с пола и вышла из комнаты. Он продолжала кричать ей вслед, но она не различала и слова. Умыв в раковине лицо, она снова вернулась в спальню. Подняв собранную им сумку, она в последний раз взглянула на него. Мужчина продолжал что-то кричать.

Потом она вышла из квартиры.

Оказавшись на улице, ее тут же поглотил водоворот прохожих, торопившихся по своим утренним делам только начавшейся недели. Девушка некоторое время растерянно стояла посреди тротуара, провоцируя недовольные взгляды натыкающихся на нее горожан. Она подумала, что неприлично стоять вот так, что должна куда-то идти.

— А куда? — спросила она себя.

Мария не смогла заставить себя думать и находить решение, а лишь просто пошла вперед, словно отдавшись течению.

Осторожно прислушавшись к себе, она ощутила внутри лишь тишину. Выжженную пустыню. Абсолютную пустоту.

— Это хорошо…, — пробормотала она, испугав стоявшую на остановке женщину, которая теперь подозрительно смотрела вслед девушке.

Оглушенное оцепенение вскоре прошло, и Мария почувствовала голод и физическую усталость. Ее тело снова стало отзывчивым. Девушка прислушалась к ощущениям внизу живота и с огорчением поняла, что с плодом все в порядке.

— Оставь меня! Ты мне не нужен!!! Отвяжись!!! Что ты хочешь от меня?!! — она стукнула себя по животу, привлекая недоуменные взгляды прохожих.

— Что вы уставились?!! — раздраженно бормотала она, — какое вам до меня дело?!! Идите своей дорогой, куда шли!!! Не смотрите на меня!!!

Мария остановилась посреди шумного перекрестка и оглянулась, словно увидев город впервые. Ее охватила внезапная злость ко всему вокруг: к домам, дороге, автомобилям, людям, даже к небу с облаками. Она вдруг с невыносимой ясностью ощутила, что чужая в этом месте. Как лишний винт в механизме, она только мешает ему правильно работать. Как бы она не старалась пристроить свое тело в этот механизм, он неизбежно отторгает ее.

— Мне тут не место, — сказала себе она.

— А где тогда место?

Перед ее глазами предстали неровные стены родного дома, лица матери и брата.

— Нет, — ответила себе девушка, решив, что после всего, что случилось, вернуться домой она не может.

— Что тогда? Что тогда… Что тогда?!!

Вопрос тревожно повис в воздухе, не находя ответа.

В метре от нее гудящей стеной проносились автомобили. Мария подошла к самому краю дороги. Она подумала, что ответ стоит прямо перед ее глазами. Стоит ей прыгнуть в этот железный поток, то все сразу прекратится. Эта мысль была спасительно сладкой. Если она это сделает, размышляла она, то принесет много несчастья матери. Но все же это было ее право. Выбор, которой у нее никто не отнимет. Выбор остановиться и уйти.

— Но как же долг? — подумала она, — если я не отдам денег, то они найдут мать и заставят ее платить. Я не могу так. Мама и без этого достаточно настрадалась. Если я уйду, то только тогда, когда не оставлю за собой долга.

Она отошла от бордюра, немного постояла в нерешительности, соображая в какой стороне города находится. Потом решительно направилась в сторону заведения, где работала.

5. Восемь месяцев спустя

Мария шла по щедро залитой солнцем улице. Весна вокруг нее звенела и грохотала, торжествуя победу над долгой и холодной зимой. А город с благодарностью встречал новую жизнь, широко распахнув руки и раскрыв грудь.

Горожане, непривычно улыбаясь, мельком заглядывали друг другу в глаза, щурились, словно смакуя один на всех секрет. Молодые девушки, словно гусеницы, обернувшиеся бабочками, скинули оковы тяжелых одеяний и оказались теперь в легких и коротких платьях, немного неловкие и смущенные от пока еще непривычной оголенности. Дети, обезумевшие от разлившегося в воздухе тепла, пронизанного ароматом свежей, не успевшей покрыться пылью, листвы, носились по дворам и скверам, пугая стаи городских воробьев.