Степан Гаврилов - Опыты бесприютного неба [litres]

Дверь открылась вовнутрь. Мы оказались в небольшом палисаднике с некоторым количеством весьма необычных объектов, о коих позже. Самое же завораживающее предстало прямо перед нами. Гордое и равнодушное – прямо впереди, на весь угол обзора колыхалось и дышало в едва заметной поволоке полудня море. Казалось, что с такой высоты можно увидеть изгиб горизонта. Среди деревьев, застилающих мясистыми листьями небо, мы с Соней просто не заметили, что все это время шли вверх по хребту, что оказались на другой его стороне у самой вершины. Место было чем-то вроде щербинки – большим балконом среди цепи острых скал. С трех сторон нас обняли горы, субтропики, кусты и травы. Укрытые в этой древней зелени, мы видели впереди миллионы волн и в них – бесконечные солнечные блики, радостно рождавшиеся и радостно умиравшие.

Постепенно, отойдя от гипнотического восторга, мы осмотрелись вокруг. Итак, поляна полукругом, которая заканчивалась обрывом в бездну. В середине – костровище, рядом справа – большое спальное место, на котором дремал полуголый Андрэ. Неподалеку от него стояли ржавые металлические бочки, на которые опиралась акустическая гитара. На стволы одного дерева были намотаны толстые провода, на земле зачем-то лежал солидный осциллограф.

Самое же главное располагалось в левой части поляны. Там росло средней высоты, крепкое древо с двумя стволами, расходившимися рогатиной. На нем, будто на просушке, лежал, глядя на море, отбрасывая внушительную тень, небольших размеров самолет с довольно толстым, мускулистым фюзеляжем. Приплюснутый нос самолета был снабжен мощным, но ржавым винтом. Несмотря на свою целостность, моноплан был явно не готов к новым подвигам – по бокам виднелись дырки и грязно-ржавые подтеки. Однако самолет с достоинством вписывался в тропическую панораму: будто бы он с детства рос вместе с этими деревьями, этой травой и кустами, и вообще был рожден матушкой-природой за компанию с горами и морем.

Смотровая площадка между гор, спящий Андрэ, самолет, отдыхающий вместе с ним, – ошеломленная Соня с восхищением смотрела на все это, будто мир предстал ей заново. Самолет вдруг зашевелился, внутри него послышались утробные металлические удары. Из маленькой кабины вылез человек. Низкого роста, почти старик – судя по длинным седым волосам, одетый в спортивный поношенный костюм, он ловко перегнулся через край кабины, спрыгнул на землю, покланялся морю и шустро подошел к нам.

– Короткая память у этой эпохи, но я не предамся забвению, – громко произнес он и тукнул в меня длинным ногтем на указательном пальце. – Вспомни короткую ночь на краю всего сущего!

Дядька таращил на меня свои блестящие, маленькие, яростные глаза.

– Вспомни, Новый Адам, бескрайний Океан Уральского Озера, звон волн-подростков и шум беззаветного неба!

– Никогда не забывал, – тихо сказал кто-то. Прошло мгновение, прежде чем я понял, что это был мой голос.

Соня с любопытством и даже каким-то недоверием посмотрела на меня. Я же не мог оторвать глаз от Отшельника. Того самого, которого я повстречал три года назад где-то на берегу Мирового Океана Уральского Озера.

– Я позже все объясню, – сказал я Соне.

Андрэ как раз закончил свою сиесту и подошел к нам, тихо хмурясь и поправляя солнцезащитные очки.

Вечером Соня сидела на самом краю обрыва, свесив ноги в пропасть. Она глядела вдаль и держала в руках старый авиационный шлем. В нем было щедро насыпано клубники. Соня изредка опускала туда руку, поднимала ягоду, клала в рот и дальше продолжала медитировать на закат.

– Андрэ, как вы познакомились? – спросил я его.

– На сайте любителей Кая Метова. Давай без подробностей. Просто Номад загрузил меня разного рода литературой. Потрясающей, фантастической и, главное, очень редкой. Она поменяла мою жизнь – настоящее наслаждение. Там в основном про радиотехнику, так что тебе будет не очень интересно.

Андрэ все это время забивал трубочку. Продув сопло, он продолжил:

– А потом он просто прислал мне путевку в санаторий здесь неподалеку. А в номере оставил карту места.

– Расставлять знаки препинания яростного порядка, отсудить у провозглашающего себя полицейским разума право на забвение, – слышалось из кабины самолета, – лицезреть фантастику буквы «я».

Андрэ, задумавшись, подытожил:

– Как ты видишь, я не смог вернуться назад к скучной жизни в санатории.

Я кивнул.

– Теперь мы здесь. Видишь это? – он показал разные провода, которые подбирались к самолету из самого леса. – Это наша конструкция, скоро она заработает, и все мы услышим потрясающий даб мироздания. Так говорит Отшельник.