Тим Макхью - Иван. Жизнь, любовь и поводок глазами собаки

Когда меня снова привезли в клинику, весь персонал вышел мне навстречу и каждый норовил погладить меня и потрепать за ушком. Я был рад их видеть, но меня слегка трясло от страха. Коллин отнесла меня на второй этаж, в кабинет с большим металлическим столом. Увидев, как она берет в руки шприц, я нервно сглотнул. «Ладно, — подумал я, — чему быть, того не миновать». Наблюдая за Коллин, я понял, что предстоящая операция будет в корне отличаться от всего, что мне довелось пережить раньше. Но она улыбнулась, ласково погладила меня по голове, и мне сразу же стало легче. Затем Коллин сделала мне укол, и после этого я ничего не помню.

По моим ощущениям, я проспал несколько дней, и все это время мне снились странные сны. Я бежал среди огромной стаи одноглазых волков, как вдруг увидел над собой улыбающиеся лица членов моей семьи; их дыхание превращалось в пар на морозном воздухе. В какой-то момент я ощутил необыкновенную легкость во всем теле, но тут же почувствовал, как кто-то дергает и тащит меня за ногу. Казалось, это не закончится никогда, но когда наконец очнулся, я удивился, как спокойно все вокруг. Коллин что-то шептала мне на ухо, и первое, что я увидел, — это ее улыбку.

Она вынесла меня на улицу. Интересно, что я совсем не чувствовал боли. Более того, я не чувствовал своей ноги. У меня ее больше не было! Как странно! Я пытался сделать хоть один шаг, но каждый раз заваливался на бок. Что же теперь делать? Я смиренно перенес удаление глаза, потому что от него все равно не было никакой пользы. Я понимал, что нужно было восстановить колено после схватки с оленем. Я без всяких уговоров согласился на операцию на горле, потому что боялся умереть от удушья. Но это?… Взять и лишиться целой ноги? Как же я буду бегать на трех ногах? Как же мне теперь защищать мою семью?

Коллин тем временем уговаривала меня по максимуму использовать здоровую заднюю конечность, и я старался делать все, что она говорит. Это было непросто, и после нескольких попыток мне удалось преодолеть лишь несколько метров. Здоровая нога еле выдерживала вес моего тела. Да уж, нелегко мне теперь придется!

Я никогда не сердился на Коллин за то, что она лишила меня ноги. Я знал, что у нее не было другого выхода, но от этого мне не становилось легче. Я провел в клинике еще одну ночь, а на следующий день за мной приехала моя семья. Я был счастлив их снова увидеть и уехать подальше отсюда, пока они не оттяпали мне еще что-нибудь, например голову! Увидев Тима, я инстинктивно бросился к нему, и Коллин этому очень обрадовалась. По ее словам, это был хороший признак. Она, должно быть, очень сильно в меня верила, раз так часто повторяла, что я прекрасно приспособлюсь к жизни на трех ногах и что это только вопрос времени. Коллин говорила, что я обладаю сильным духом, и от ее слов мне становилось еще лучше.

По возвращении домой меня окружили таким вниманием и заботой, что мне даже сложно это описать. Дети, правда, не могли сдержать слез, но я изо всех сил старался слизывать слезинки с их щек. Нет ничего на свете, на что я мог бы променять любовь своей семьи. В течение следующих нескольких недель я заново учился ходить, а еще мы начали готовиться к Рождеству.

Я быстро смирился с потерей ноги. Если подумать, это не так уж и важно. Ведь важнее всего то, что я нахожусь среди любимых и близких мне людей. Временами мне становилось грустно при мысли о том, что далеко не все собаки (да и люди тоже) знают, каково это — быть окруженным такой любовью, какая царит в нашей семье. Как бы я хотел, чтобы все знали, какой хорошей может быть собачья жизнь!

Я чувствовал, что с каждым днем Бернис становится все слабее и слабее. Она очень любила читать книги, но теперь и это занятие давалось ей с трудом. Вся новая информация, которую она слышала или узнавала, практически тут же вылетала из ее головы. Она читала книги, напечатанные крупным шрифтом, с помощью увеличительного стекла с подсветкой, а на голове носила наушники с прикрепленным к ним слуховым аппаратом, с которым едва умела управляться даже после многократных тренировок, несмотря на то что там всего лишь одна кнопка включения и выключения да еще колесико регулирования звука. Однако Бернис не жаловалась на судьбу и спокойно воспринимала все эти изменения.

Всего два года назад она закончила портрет Моргана, и я был поражен тем, как ей удалось достичь такого поразительного сходства, несмотря на плохое зрение. Она передвигалась по дому с помощью ходунков, все время натыкаясь на вещи. Однако никто не ворчал на нее. Скорее все восхищались тем, как бодро она держится. Я лишь старался вовремя уйти с ее пути, чтобы она ненароком не упала на меня или не отдавила мою здоровую ногу.