Тим Макхью - Иван. Жизнь, любовь и поводок глазами собаки

Чистокровные псы определенно обладают чем-то, чего у меня нет, а у меня, возможно, есть что-то, чего нет у них. Как бы то ни было, если вы хотите знать мнение дворняги из приюта, то я считаю, что все мы просто собаки — не важно, большие или маленькие, и самое главное — это то, что находится у нас в сердце.

Иногда я задумываюсь над тем, кем бы я стал, если бы не оказался в любящей и заботливой семье. Боюсь, что я тогда не узнал бы многих вещей. Без моей любимой семьи я мог бы стать таким же злым и раздражительным, как Иван Грозный. Вся жизнь для меня превратилась бы в вечную борьбу за ограниченные ресурсы продовольствия, и, как результат, удовлетворение личных интересов занимало бы высшую ступень в шкале моих жизненных приоритетов. Я спокойно пускал бы в ход мои острые клыки, бросался в атаку и даже убивал вне зависимости от обстоятельств. Люди представлялись бы мне холодными и безразличными существами. Я, скорее всего, считал бы, что лучше держаться особняком, ведь тогда никто никогда не сможет разбить твое сердце. И совсем не стоит идти на риск ради других, ведь в конце концов рано или поздно наступает разочарование. Я свято верил бы в то, что главное в жизни — это следование своей животной природе. Я думал бы, что внешность решает все и таким одноглазым созданиям с перекошенной мордой не место в этом мире.

Я просто счастлив, что всего этого мне не суждено было узнать.

Я знаю, что существует немало поистине святых людей, которые находят в себе силы поддерживать местные приюты для бездомных животных. Я слышал от своих собратьев истории о людях, которые брали домой старых и больных собак, чтобы хотя бы перед смертью дать им положительный опыт любви и заботы. Не секрет, что многим людям сложно общаться с другими людьми, но они рады излить на нас нерастраченное тепло своей души и сердца просто потому что, как ни крути, мы самые близкие человеку существа. Я считаю, что самыми большими непризнанными героями в нашей стране являются те, кто продолжает непреклонную борьбу с такими вещами, как, например, истребление волков на Аляске, о котором я вам уже рассказывал. Такими же героями я считаю тех людей, которые помогают найти дом обездоленным и несчастным созданиям со странной нижней челюстью.

Мне крупно повезло, что я попал к хорошим людям в приюте для бездомных животных в Скэджит Вэлли, когда был щенком. Они понимали, что любая бездомная собака, будь она чистых кровей или дворняга, нуждается прежде всего в теплой компании.

Знайте, что если вы, люди, любите нас, то мы вас любим еще больше. Если вы придете к нам на помощь, то никогда об этом не пожалеете. Не важно, кто мы — дворняга без роду без племени, дорогущая чистокровная собака или брошенный всеми породистый пес с разбитой судьбой, — нас всех объединяет одно: мы полностью посвящаем вам свою жизнь, не прося ничего взамен.

Где-то в середине сентября меня впервые начала беспокоить боль в задней левой ноге. Неприятные ощущения в том месте появились еще раньше, но с наступлением осени они превратились в настоящую боль. Еще за несколько месяцев до этого я чувствовал там некий дискомфорт, но объяснял это приближением старости. В конце концов, я уже давно не щенок. Я все еще был в отличной форме, уверенный, что при необходимости смогу завалить лося или медведя гризли. Так что мне нечего бояться небольшой боли в колене. Однако когда домашние стали подозрительно посматривать на то, как я прихрамываю на одну ногу, я начал волноваться.

Заметьте, мое волнение было связано скорее с моей семьей, чем с состоянием моего здоровья. Я очень не хотел, чтобы они снова тратили на меня деньги, — они и так уже извели слишком много средств на жалкого калеку. Я очень боялся, что ненароком вывихнул колено и мне придется снова ехать к Коллин на операцию. Сбривание шерсти меня не страшило, но еще раз ложиться на операционный стол? Нет уж, увольте! Я изо всех сил старался не хромать, но окружающие все равно замечали мою странную походку, равно как и мои попытки это скрыть.

Однажды утром, услыхав какое-то движение в доме, я с некоторым трудом поднялся на ноги и поплелся на кухню, принюхиваясь и фыркая. (Вместо того чтобы лаять, я стараюсь издавать не слишком навязчивые звуки, тем самым приближая наступление утренней кормежки. Это всегда срабатывает, и я почти не обращаю внимание на легкие укоры в свой адрес.) Обычно к тому моменту, когда первая ложка еды падает на дно моей миски, на полу образуется лужица из слюны, которая стекает с моей нижней челюсти, и кому-то приходится срочно подтирать ее полотенцем. Однако, несмотря на всю кажущуюся сложность этого ритуала, с того момента, когда кто-то заходит на кухню, и до той минуты, когда я уже за обе щеки уписываю свою скудную, но потому и такую драгоценную порцию, проходит не более сорока пяти секунд.