Евгений Суворов - Голос [сборник]

Я отошел к беседке.

Она не села ни рядом со мной в беседке, ни поодаль, где под соснами тоже была скамейка и тоже старая, на которой я сидел перед этим, а остановилась на лужайке, ярко освещенной солнцем, и, казалось, не на меня смотрела, а слушала сильнее зазвучавший к вечеру хор кузнечиков.

— Вам что, нравится сидеть в беседке?

— В городе, Лиля, я как-то не замечаю беседок, а в вашей я бы каждую свободную минуту сидел и о чем-нибудь думал или с кем-нибудь говорил…

Я со значением посмотрел на нее, давая понять, что конечно же думал бы я только о Лиле и говорил бы только о ней.

Лилина красота оказалась еще более неожиданной, чем я мог себе вообразить. И дело не в том, какие у нее нос, рот, губы, фигура, — меня сразу же околдовало выражение ее глаз, которые были не зелеными, как у матери, а черными, — именно такие глаза сравнивают с омутом! Если бывает светлый омут, самый глубокий и самый светлый… Они казались огромными из-за своего выражения, из-за блеска, из-за недосказанности!

— Лиля, ты не поверишь, но я люблю ваш дом, беседку, березы и сосны очень давно.

— Любите? — Она зашла с другой стороны, внимательнее и строже посмотрела на меня. — Дом, беседку, березы и сосны… — повторила она. — Как же вы их любите, если, наверное, не помните?

— Мне вчера отец рассказывал про ваш дом еще интереснее, чем в первый раз!

Лиле что-то не понравилось.

— О нас много чего говорят… Мы уже привыкли…

— Отец мне всю ночь рассказывал!

— Всю ночь?

— Если бы ты слышала, как он рассказывал!

Лиля не удержалась и присела на краешек скамейки, с которой я только что поднялся.

— И обо мне тоже? — спросила она.

— И о тебе.

— А что он мог рассказать?

— Он уверен, что ты на меня даже смотреть не захочешь…

— Почему?

— Настолько ты красивая…

— Да ну-у, я такая же, как все. Вот мама у меня красивая… Только ей всю жизнь не везло. — Лиля заглянула мне в глаза и сама чего-то смутилась.

«Если она смущается, — подумал я, — то, может, не все потеряно?»

— Садитесь, — пригласила Лиля, — а то неудобно: я ведь моложе вас…

Я без особой радости сел.

— А вы не сказали, зачем пришли.

И тут я окончательно понял: ни за что не смогу вот так сразу рассказать обо всем! Это надо встретиться несколько раз и говорить, говорить, говорить! Чтобы Лиля поняла, зачем я пришел, что я чувствую и что я понял за эти последние два дня, понадобится… То есть мы не должны вообще расставаться с нею! Но разве я мог сказать об этом?

Я знал: есть любовь с первого взгляда, — и даже начал склоняться к тому, что только с первого взгляда и бывает любовь, а не постепенная, с какими-то узнаваниями, выжиданиями, когда и чувства-то никакого нет, а так, одна видимость, обман себя и других. Удивительная вещь получалась: на самом-то деле я умнее, а говорю иногда такие глупости, что сам же себе противен, и не могу понять, отчего это происходит: почему я говорю не то, что хочу, и не то, что думаю? Почему я надеюсь, что потом скажу, когда-нибудь? Время-то сейчас быстрое, а я живу так, будто мне отпущено лет двести, самое малое!

Лиля, наверное, думала, я молчу, потому что сказать мне нечего, а я не мог говорить, потому что слишком многое надо было сказать.

— Мне еще в детстве понравился рассказ отца о Совке и Феде, и я пришел.

— Зачем?

— Увидеть вас. Вчера я вдруг понял: если не увижусь, не поговорю с вами, то жизнь моя будет неполной, даже более того — бедной.

— Это правда?

— Чистейшая.

Чего-то не понимая, а может, все понимая, Лиля предупредила:

— Не смотрите так долго в глаза.

— Мне нужно запомнить, какие они у тебя.

— Разве не видно, что они у меня черные?

— В рассказе отца есть одна неточность…

— Какая?

— Что у тебя глаза зеленые…

— Поняла-поняла: он — по маминым глазам…

— Но, по-моему, это не он, а я так подумал: Совка и ты — для меня иногда одно и то же лицо… Ведь он рассказывал вчера о Совке, когда ей было столько же, как тебе сейчас!

— Интересный у тебя отец: мы незнакомы, а он рассказывает… Значит, хорошо к нам относится… Надо у мамы спросить, может, она его знает.

Я поколебался и сказал:

— Он знаком был с Игнатом Редчанковым: останавливался у него ночевать!

Лиля нахмурилась.

— Мама не любит об этом рассказывать и говорит, что никто ничего не знает.

И тут у меня сорвалось с языка:

— Она про кукушкины сапожки говорила?

В Лилиных глазах как будто сверкнула коротенькая молния.

— Это ее любимые цветы. Но только не мои. А вы откуда знаете?