Эмилия Дворянова - Дилогия - Концерт для слова (музыкально-эротические опыты); У входа в море

Звучало логично после всего, что случилось со мной, но она не ответила, не знаю, согласилась или нет, рассеянно листая «Волшебную гору», которую сняла с полки.

— Я всегда представляла себе санаторий похожим на тот, из «Волшебной горы»… и не читай слишком много, не перестарайся, ладно?

Разумеется, здесь не горы, а море, хотя, может быть, и волшебное.

— Не буду. Это так, любимые страницы, Анна… но и писать попробую… если смогу, хотя, возможно, уже никогда не смогу.

Анна удивленно взглянула на меня, какая связь? Нет никакой связи… я выразительно кивнула на свою правую руку, все еще забинтованную, и даже пояснила:

— Если бы у меня здесь был компьютер, я могла бы стучать по клавишам и одной рукой — слова для левой руки, как тот концерт Равеля [7] Фортепианный концерт № 2 в ре мажор для левой руки. , но компьютера нет.

Анна скептически посмотрела на мои руки и быстро отвела взгляд, ощутив неловкость — мизинец на левой руке неподвижен уже много лет, именно тогда я перестала играть, но он хотя бы на месте, а вот на правой я потеряла мизинец совсем недавно.

— Не везет им, моим рукам, — я подтвердила ее мысли, — но все-таки попробую писать, как только снимут повязку,

мне хотелось убедить себя, прежде всего. Анна поставила «Волшебную гору» на полку,

— начнешь что-нибудь новое?

новое? Это прозвучало для меня как-то странно, разве существует еще что-то новое?

— да нет, какое новое, попытаюсь закончить «Святую Терезу», не хочется бросать, возможно, отсюда я смогу перебраться в Авилу… лишь бы повязку сняли… а то, может, дневник заведу, буду записывать… представляешь?.. встала, на завтрак не пошла, спустилась к пляжу, потом обедала… и так каждый день…

я пыталась шутить, но наверняка все это звучало не слишком весело, пришлось объяснять…

— нет, правда, попробую, я люблю Терезу, да и пора, наконец, покончить с прошлым.

Анна подошла ко мне и поцеловала.

— Было бы неплохо, только смотри не развороши его снова…

я поднялась с шезлонга.

— Ладно, тебе пора, позвони, как приедешь, вечером я буду здесь, у телефона, да тут и некуда ходить, все так изолированно…

Я проводила Анну через парк санатория, и, пока мы шли, смотрела на зеленые деревья, огромный дуб в глубине сада, смоковницы, усыпанные плодами, кипарисы, траву — несколько разбрызгивателей осыпали ее мелкими, как роса, каплями, вдоль аллеи, вымощенной каменными плитами, тянулись ряды цветов и розовых кустов, мы прошли мимо беседки, там спокойно разговаривали две женщины, больше никого и ничего вокруг, только за забором с десяток небольших домиков, наверное, для обслуживающего персонала.

— потом разберусь, где тут что, пока ничего не знаю…

в сущности, говорить уже было не о чем, Анна отметила, что я хожу уже совсем неплохо, а всего неделю назад передвигалась с явной опаской, словно сомневалась в твердости почвы под ногами…

— и все же будь осторожна,

— буду…

… мы прошли к большим воротам с высокой кованой решеткой ромбами, только ее я и запомнила, когда вчера вечером мы позвонили и в темноте ждали, пока нам откроют. Тогда они заскрипели, сейчас — тоже, а за ними на дороге — машина Анны… и правда, не о чем говорить, она обняла меня…

— береги себя и присмотри за собакой, — сказала я,

— ты тоже… береги себя.

— я буду представлять, что живу на Волшебной горе… но я вернусь, обещаю.

Это должно было прозвучать оптимистично, но Анна заглянула мне в глаза.

— Скажи все-таки, почему ты это сделала?

Я не поняла ее…

— что именно?

— ладно, ничего, — сев в машину, Анна помахала мне изнутри.

Дорога покрыта мелким щебнем, из-под колес вылетели камешки, один из них упал мне под ноги…

Когда я закрывала за собой ворота, они снова заскрипели раздражающе и тревожно на фоне замершего в спокойствии воздуха: цветов, травы, водяных брызг, орошающих почву, старательно уложенных камней… правда, всегда найдется что-нибудь, пребывающее в запустении, не бывает так, чтобы все было идеально… и пошла к зданию по боковой аллее вдоль ограды — решетки из небольших ромбов, соединененных друг с другом, как на воротах, с маленькими заостренными шипами, на уровне глаз — взгляд скользит по ажуру решетки, пока она не скроется в кустах, это мне что-то напоминает, не могу вспомнить, что именно, потом аллея завернула, огибая здание, и устремилась к центральному входу, обращенному к морю. На мгновение я остановилась, рассматривая фасад дома — белого, с высокими эркерными окнами и террасами в решетках вроде той, что опоясывает сад, очевидно, санаторий строился давно, а позже обновлялся, подумала я и направилась к входу. В сущности, это вполне мог быть и выход, неясно, как проектировалось здание, идеально симметричное и с другой стороны, от парка и с дороги, там точно такой же вход… семь широких ступеней между колоннами, стеклянная дверь… если встать перед одной дверью, то сквозь прозрачное стекло можно увидеть дверь напротив, тоже стеклянную… одно направление… другое… невозможно понять, где здесь вход, а где выход… я предпочитаю войти со стороны моря. Сейчас все мое внимание сосредоточено на каменных плитах и собственных шагах, да, действительно, никакого страха, а раньше, когда месяц назад я только встала на ноги, не смела и шага ступить, и так продолжалось день за днем, и причина была не в теле, а в моей душе, потом разошлась понемногу… но эти плиты такие твердые, и я чувствую спасительную эластичность сандалий, в них уютно… так, теперь — ступеньки перед входом… между колоннами висит гонг, он, должно быть, созывает кого-то, интересно, когда он зазвучит… а сейчас мне надо зайти к доктору, так мне посоветовали в Софии, потом, потом все рассмотрю, прочувствую ритм здешней жизни, впрочем, а есть ли здесь ритм или мне придется создавать его для себя самой, без ритма нельзя… вот, например, этот гонг, когда он зазвучит, он создаст ритм… ладно, сейчас все выясню…