– А ну-ка, малышка, отдай мне эту соску, – сказала она. – И не смотри так сердито на Леду.
Нина взволнованно заговорила о дочери. Сказала, что Элена, с тех пор как потеряла куклу, как будто деградировала – постоянно просится на руки или требует возить ее в коляске и в довершение всего опять сосет соску. Нина то и дело озиралась, как будто искала более укромное место, и в конце концов покатила коляску в сторону садов. Вздохнув с облегчением, сообщила, что и вправду очень устала, напирая на слово устала и давая понять, что имеет в виду не только физическую усталость. Потом неожиданно расхохоталась, но я поняла, что смеется она не от радости, что это нервный смех.
– Я знаю, что ты видела нас с Джино, но не думай обо мне плохо.
– Я не думаю плохо ни о чем и ни о ком.
– Да, это понятно с первого взгляда. Когда я тебя увидела, сразу решила: хочу быть как эта синьора.
– Что во мне такого особенного?
– Ты красивая, умная, по тебе заметно, что ты много знаешь.
– Ничего я не знаю.
Она замотала головой:
– Ты умеешь держаться уверенно и ничего не боишься. Я поняла это с той минуты, как ты появилась на пляже. Смотрела на тебя и надеялась, что ты взглянешь в мою сторону. Но ты ни разу не взглянула.
Некоторое время погуляв по дорожкам сада, мы вернулись к разговору о Джино и сцене в сосновом лесу.
– То, что ты видела, не имеет никакого значения.
– Вот только врать не надо.
– Так и есть, я его отшила, но он будет держать язык за зубами. Мне просто ненадолго захотелось стать молоденькой девушкой, но это не всерьез.
– Сколько тебе было лет, когда родилась Элена?
– Девятнадцать. Элене почти три года.
– Возможно, ты слишком рано стала матерью.
Она уверенно покачала головой:
– Я рада, что у меня есть Элена, и я всем довольна. Просто в последние дни все как-то неудачно складывалось. Если я найду того, кто заставил страдать моего ребенка…
– И что же ты с ним сделаешь? – насмешливо спросила я.
– Знаю что.
Я легонько погладила ее по руке, чтобы успокоить. Мне показалось, будто она заученно повторяет выражения и интонации, принятые у нее в семье, усиливая неаполитанский акцент, чтобы выглядеть более убедительно, и я почувствовала к ней что-то вроде нежности.
– У меня все в порядке, – несколько раз повторила она, а потом рассказала, как влюбилась в своего мужа.
Они встретились на дискотеке, когда ей было шестнадцать. Он любит ее, обожает их дочь. Она снова нервно рассмеялась.
– Он говорит, что моя грудь точнехонько помещается в его руку.
Эта фраза показалась мне вульгарной, и я сказала:
– А если бы он видел тебя такой, какой видела я?
Нина помрачнела:
– Он бы меня зарезал.
Я посмотрела на нее, на девочку:
– Чего ты хочешь от меня?
Она тряхнула головой, пробормотала:
– Не знаю. Немного поговорить. Когда я вижу тебя на пляже, то думаю, что хотела бы постоянно сидеть с тобой под зонтиком и разговаривать. Но тебе будет со мной скучно, я тупая. Джино сказал, что ты преподаешь в университете. Когда я получила аттестат, то записалась на факультет словесности, но сдала только два экзамена.
– Ты не работаешь?
Она снова рассмеялась:
– Муж работает.
– А чем он занимается?
Она сердито отмахнулась, не желая отвечать на мой вопрос, и в глазах у нее вспыхнул недобрый огонек. Она бросила:
– Не хочу о нем говорить. Розария, наверное, уже купила все, что хотела, и с минуты на минуту начнет меня искать, так что мое время кончится.
– Она не хочет, чтобы ты со мной разговаривала?
Нина скорчила злобную гримасу:
– Ее послушать, так я вообще ничего не должна делать.
Помолчала секунду, а потом неуверенно проговорила:
– Могу я задать тебе нескромный вопрос?
– Да.
– Почему ты оставила своих дочерей?
Я немного подумала, подыскивая ответ, который мог бы ей помочь.
– Я слишком сильно их любила, и мне показалось, что любовь к ним мешает мне стать самой собой.
Я поняла, что теперь Нина больше не будет смеяться – с таким напряженным вниманием ловила она каждое мое слово.
– И за три года ты ни разу их не видела?
Я кивнула.
– Как ты себя чувствовала без них?
– Хорошо. Как будто вся распалась на мелкие кусочки, и эти кусочки радостно разлетелись в разные стороны.
– Ты не страдала?
– Нет, я была слишком занята собственной жизнью. Но где-то внутри чувствовала тяжесть, как будто у меня нелады с желудком. И всякий раз с замиранием сердца оборачивалась, когда какой-нибудь малыш звал маму.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу