Надежда Михайловна - Дорога в никуда (СИ)

Арсюшка закончил вторую четверть с одной четверкой — по русскому. Родной язык он знал больше как разговорный, папа Леша не был силен в правилах, учился-то в свое время, как он с гордостью маленький говорил — на твердую тройку. Первая четверть далась сложно, но дед Марк терпеливо и старательно объяснял внуку все? и дело пошло. Бабуля почти никогда не сидела с Арсюшкой за домашними заданиями — тут были владения деда. Марк признавался Лиде:

— Господи, Лидунь, я с этим мужичком до безумия люблю общаться. Он такой славный, Андрюха ещё крохотульку привезет, богатый я такой.

Крохотульке было девять месяцев, она сосредоточенно лезла к скайпу, интересно же — кто-то постоянно приговаривает ласковые словечки, а дотронуться до них — никак. Лешка должен был приехать после полугода с вахты, Андрей подгадывал к этому времени отпуск, в марте ждали обоих сыновей домой.

— Лидунь, квартирка мала становится! — поговаривал Марк. — Давай все-таки дом присматривать, небольшой, но чтобы у детей было по своей комнате, и у внуков тоже, конечно, со всеми удобствами-садом-огородом.

— Маркуша, мы не молодеем, а дом, он ухода требует постоянного.

— А дети, внук на что? Андрюшка дослуживает, по-любому приедет в родной город, да и Лешка у нас ещё не окольцованный… Я думаю — Андрюха по сертификату приобретет, эту — Лешке с внуком, сами в доме будем.

— Марк, но это стоит как чугунный мост!

— Не забывай, что в столице имеется жилье, размен сделаю — оставим однушку на, мало ли, черный день, сад твой продадим, и как раз все получится.

— Я подумаю! — никак не решалась Лида. Вроде так и правильнее, но… решила дождаться ребят, и всем вместе прикинуть, что и как.

Сыновья подгадали на Восьмое марта, сначала шестого явились сибиряки, бабуля и дед впали в умиление от нетвердо топающей малышки.

— Пошла, мам, вот неделю как, в десять с половиной, вся в тебя! — нацеловывая свою такую сейчас спокойную и счастливую мамку, приговаривал Андрей.

— Арсюш, иди, племяшка, я тебя потискаю!! Здорово, копия моя! — Он развел руки и Арсюшка вбежал в его объятия:

— Дядя Андрей, я так тебя ждал! Какой ты огромный, папа поменьше!!

— Папа твой всегда был меньше и слабее, я за него постоянно заступался! — пробормотал растроганный дядька.

Лида хлопотала возле его девчонок, а мужики сидели на кухне, вели разговоры.

— Все как в детстве, разговоры под торшером. Это я его углядел, магазин был электротовары напротив. Были тогда такие копилки-свинюшки, мы туда всякие деньги кидали — и монетки, и рубли бумажные, вот расколотили её, подсчитали, даже рубля три оставалось. Мамка пришла, у нас в углу — торшер стоит. Ругалась она, правда, вроде как на безделье истратили, а больше двадцати лет уже ему — прижился, уютно под ним. Я в командировке частенько себе представлял: вот вернусь — сяду на диванчик, к мамульке голову на плечо, и будем вести разговоры и чаи гонять.

— А папа тоже вспоминал какой-то торшер там, в Китае, теперь знаю.

Племяш забросал Андрея вопросами про армию, про всякие виды оружия, про солдатиков, про учебу. Бабуля с Катюшкой отправились мыть малышку, слышался заливистый смех ребенка и шлепанье ладошек по воде.

Лида вынесла розовенькую, завернутую в большое полотенце девчушку и сокрушенно сказала:

— Арсюшка — чистый Андрюха, внучка — натуральный Лешка по поведению, поменялись! — она показала свой мокрый халат.

— Родня, мам!

А братец приехал седьмого вечером, когда уже стемнело — открыл Арсюшка и радостно завопил:

— Папа, папа приехал!

Андрей как-то враз подобрался, зашедший в прихожку Лешка, сбросив с плеч рюкзак и оставив в коридоре чемодан, не говоря ни слова рванулся к брату! Так и стояли два Лидиных сыночка в прихожке — обнявшись, уперевшись лбами и молчали, и не было в эту минуту счастливее их.

— Бабуля, ты почему плачешь опять? — шепотом спросил внук.

— От радости, Арсюш, они же пятнадцать лет почти не виделись!

Уже спали девочки Андрея, а Лида и все мужики сидели на кухне.

Сыночки её — два здоровых лба сидели с двух сторон от мамки, оба положили головы ей на плечи, она чмокала в макушки то одного, то другого. А напротив сидели ещё три мужика и ревновали, как же, все обнимашки и целувки сегодня для сыночков. Потом самый ревнивый, сердито мявкая, полез ей на колени.

— Вот, ругается постоянно, то один безраздельно хозяйничал, а теперь полна горница людей, и женщина его нарасхват! — смеялась Лида.

Ушли спать мамка с Марком, Арсюшка давно сопел, возле него развалился кот, а сыновья все сидели на кухне, они почти не разговаривали, понемногу перебрасываясь словами, разговоры будут потом. Пока же они наслаждались тем, что вот он, братик — рядом, можно сколько угодно сидеть, смотреть в дорогое лицо и просто понимать — тот, кого безумно не хватало все эти долгие непростые годы — рядышком, и так здорово было говорить: