Дониэль Клейтон - Хрупкие создания

Задерживаюсь в пятой позиции, поворачиваю бедро, надеюсь, что Морки пройдет мимо. На лбу собираются бисеринки пота – я не успела как следует размяться. Заставляю тело подчиниться. Если бы я не обращала внимания на шепотки и взгляды, я бы успела подготовиться. Морки задерживает взгляд на моей руке – во второй позиции. Я вздрагиваю.

– Батман тандю из второй, – приказывает.

Я выставляю ногу и поднимаю на сорок пять градусов. Она ловит ее и поворачивает. Чувствую тянущую боль в бедре, но никак это не показываю.

– Тянись!

Подчиняюсь.

– Прекрасный изгиб. – Морки поглаживает мою стопу. – Девочки, у Джиджи лучшие балетные ноги. Почти идеально изогнуты.

У меня вспыхивают щеки – на меня пялятся. Чувствую ледяной взгляд Бетт. Морки щиплет кожу на внутренней стороне бедра и приподнимает брови, косится на мой зад, а потом отпускает ногу.

– Ешь больше белка. У тебя скоро выступление.

Она подает знак Виктору, и занятие начинается. Из пианино льется нежная мелодия, чтобы нам легче было расслабить мышцы. В зеркале отражаются шестнадцать балерин, двигающихся в унисон. Комната наполнена нашей энергией. Мне лучше. Танец стирает все – нервозность, страх, паранойю. Теперь все хорошо.

Мы занимается в течение часа. После пьем и переобуваемся в пуанты. Я оборачиваю каждый палец ноги белой лентой, а потом тканью. Надеваю туфлю на автомате, завязываю ленты. Лезу в сумку за второй, но никак не могу ее найти. Остальные уже переобулись, а я все еще копаюсь. Выуживаю из сумки все и только потом нахожу туфлю – на самом дне.

Все собираются в центре. Я всех задерживаю. Бетт нетерпеливо стучит ногой, словно ждет целый день, а не пару секунд. У Морки на лице проступает разочарование.

Надеваю правую туфлю и затягиваю ленты. Обувь кажется слишком тесной, но у меня нет времени ее проверить. Бегу в центр. С туфлей что-то не так, но я решаю это проигнорировать. Морки показывает вариацию, Виктор начинает играть. Я поднимаюсь на цыпочки. Что-то происходит внутри туфли, и я чувствую острую боль. Падаю на пол. Хватаюсь за ногу, закрыв глаза. Кажется, я сейчас отключусь. Туфлю заполняет теплая кровь: красное просачивается сквозь розовое, как разгорающийся закат. Девочки останавливаются.

– У тебя кровь! – кричит кто-то.

Вокруг меня собирается толпа, Морки приходится сквозь нее проталкиваться. Я стаскиваю туфлю, Морки – белые повязки. Что-то впилось в мою кожу. Я не могу разглядеть, что это, из-за слез. Кровь продолжает литься. Все открывают рты в изумлении. Все, кроме Бетт, которая прикрывает рот рукой и почти выбегает из студии, словно не может вынести вида крови. Если бы мне не было так больно, я бы тут же возненавидела ее за это.

– Что там? – кричу.

На большинстве лиц – шок, но на некоторых – неприкрытая радость.

Морки поворачивается к Виктору и кричит что-то на русском. Он выбегает из комнаты. Секунду спустя появляются мальчишки. Анри подбегает ко мне первым, но его перехватывает Алек и приседает рядом.

– Отнеси ее к медсестре, Алек, – просит Морки. – Джун, сбегай за месье Козловым! Как такое могло случиться? – Она прикладывает ладонь ко лбу.

Вижу застрявший в моей ноге кусок стекла. Потом замечаю еще три или четыре. Кровь не останавливается. Морки отводит мою руку в сторону.

– Не трогай.

Я плачу. Меня мутит. Алек поднимает меня с пола, словно куклу.

– Я могу сама.

– Нет.

Пытаюсь вырваться. Но я слишком слаба.

– Я тебя донесу. Ты же ранена.

– Опусти меня! – выдыхаю резко, и он слушается.

Хромаю вперед. Кричу от боли и гнева – на того, кто это сделал, и на свою кровоточащую ногу. Передо мной расступаются. Они боятся меня. Никто не опускает взгляд на мою ногу. Все уставились на свои. Бетт ходит кругами в стороне от всех, схватившись руками за голову.

– Боже, боже мой, – причитает она. Или мне только кажется. Боль такая сильная, что я ни в чем не уверена. Звуки доносятся словно через плотное одеяло.

Люди что-то говорят. Я вижу, как открываются и закрываются рты, как меняются выражения лиц, но голоса приглушены и далеки, совсем неразличимы. У меня кружится голова. Я не чувствую ног. Люди отплывают все дальше, как в море буи. Даже Джун куда-то делась. Жар пожирает кожу алым пламенем.

Алек ловит меня, прежде чем я успеваю упасть. Чувствую запах его одеколона и пота. В его руках я словно плыву.

– Все будет хорошо, – шепчет он мне в ухо, и я почти верю ему, но боль чересчур реально пульсирует у меня в ноге.