Дониэль Клейтон - Хрупкие создания

И вдруг все замирает. Представление заканчивается, занавес поднимают, и все выходят на финальный поклон. Мы с Алеком ждем своей очереди за кулисами, крепко сцепив руки.

– Готова? – шепчет он.

– Да, – отвечаю. Прикладываю ладонь к груди, снова пытаюсь унять сердце. Голова кружится. Никак не сосредоточусь на том, что происходит вокруг.

– Ты была прекрасна, – говорит Алек и выводит меня на поклон.

Все перед нами расступаются. Мы выходим к зрителям последними. Кланяемся им, а потом и нашим балетным мастерам. Они кивают, хлопают в ладоши и кричат: «Браво!» Одна из крошечных крысят выходит с букетом цветов для меня. Я обнимаю ее, и она сжимает меня в ответ. Толпа взрывается, от их криков трясется сцена. Зрение меня подводит: все вокруг смазывается, словно я угодила в торнадо. Алек кружит меня, и зрители начинают хлопать еще громче. Я краснею и улыбаюсь в смущении. А потом он целует меня. Прямо на глазах у всех. И толпа становится совсем дикой.

Цветы выскальзывают из моих рук и падают на сцену. Губы Алека такие мягкие, от него пахнет шоколадом и мятой. Похоже на наш первый поцелуй, только этот мы разделили со всеми. И теперь мне не стоит волноваться и думать, любит ли он Бетт, а не меня. Я больше не слышу шум толпы. Не слышу танцоров. Слышу только свое сердце, и его сердце, и как пульс устремляется куда-то вниз живота. Я позволяю себе раствориться в Алеке и в этом идеальном моменте, потому что знаю, как они на самом деле редки.

ВЕСЕННЯЯ ПОСТАНОВКА: ЖИЗЕЛЬ

Список

Главные солисты

Жизель: Жизель Стюарт

Дублер Жизель: И Джун Ким

Батильда: Бетт Эбни

Граф Альберт: Алек Лукас

Королева вилис Мирта: Элеанор Александер

Вилисы: кордебалет выпускников

Солистки-вилисы: И Джун Ким, Сей Джин Квон

Ганс: Анри Дюбуа

Герцог Курляндии: Уильям О’Райли

Список ролей на весеннюю постановку вывесили двадцать четыре часа назад, и с тех пор я приняла пять таблеток – последние из новой партии. Да, у них есть несколько побочных эффектов – учащенное сердцебиение, трясущиеся руки, сухость во рту, но я их игнорирую. Мне необходима эта смесь спокойствия и четкого фокуса.

В этом году список появился очень рано – на последней неделе января, а не в середине февраля, как обычно. Мистер К. объяснил это тем, что так у нас будет больше времени на подготовку. Но все это большая ошибка. И на репетициях я теперь только и думаю о том, как медленно рушится моя жизнь.

Но из-за таблеток я танцую так, словно пол – это лава, а я – огонь. Не то чтобы кто-то это замечает. Русские на меня больше и не глядят. Пуф! – и все. Вот так просто. Еще и Алек постоянно массирует плечи Джиджи – значит, они официально стали парой. От Элеанор никакой пользы. Она только и делает, что разминается и смотрит на себя в зеркало, словно никогда прежде себя не видела. А может, по-настоящему она и в самом деле себя не видела. За зимние каникулы Элеанор сбросила четыре килограмма, а на ногах проявились мышцы, о существовании которых я и понятия не имела.

Каникулы прошли для меня впустую: я только пялилась в телевизор и держалась подальше от того калорийного дерьма, которым мама забила кухню. Позанималась с Адель в зале с ее персональным тренером – мама платит одной из бывших балетных мадам, которую мистер К. выгнал из школы.

К концу занятия меня всю трясет: то ли от таблеток, то ли от злости, то ли от усталости. Не знаю. Машу Морки, прощаясь, но прежде, чем она успевает заметить меня – а заодно и тот факт, что я сбросила за каникулы полтора килограмма, – около нее останавливается Джиджи, начинает что-то рассказывать и размахивать руками, да так быстро и яростно, словно выпила волшебный эликсир.

Алека я поймать не успеваю. Теперь он не ждет меня у входа.

Никто меня не ждет. Элеанор уже умчалась на тренировку, но лично я себя в зеркале видеть больше не могу. Замираю где-то между студией «А» и лифтами и опираюсь спиной о стену. Раньше после затянувшихся репетиций я ходила к Алеку. Или смотрела фильмы с Элеанор. Иногда искала информацию о танцевальных конкурсах или летних интенсивах. Воображала, как танцую роли, которые были обещаны мне много лет назад.

Ничего из этого я больше делать не могу. Расплетаю ленты на туфлях и высвобождаю ноги. Сдираю бинты и массирую каждый пальчик. Я слишком усердно работаю.

Кручу в руках пустой кулон. Мысли путаются, устремляются туда, где живут самые ужасные мои кошмары. Я боюсь стать обычной, одной из кордебалета. Никем.