Евгений Алёхин - Рутина

– Dangerous bussines.

Были подозрения, что Ярон делал самую грязную работу, помогая в делах крупному барыге, своему младшему брату – нашему боссу A., который теперь отжимал по-тихому клуб у приятеля Оксаны Игоря. Все это чувствовали, но делали вид, что все нормально.

Игорь – хороший и добрый, немного мягкий москвич, похожий на Иисуса, на пару лет старше меня. Он раньше жил и работал программистом в Москве, а потом стал диджеем, переехал сюда, открыл свой клуб. Два сезона клуб существовал едва отбивая затраты или в небольшой минус. Потом появился А., дал денег хозяйке земли и здания, и Игоря поставили перед фактом: у тебя есть совладелец. «Какой, в жопу, совладелец?» – удивился Игорь. Потом состоялось напряженное знакомство с А., за спиной которого стоял головорез Ярон.

Было достаточно взглянуть на Ярона, сразу было понятно: вероятность того, что он еще не убивал людей, сводится к нулю. А. был хитрой головой, содержал бордели и наркопритоны в Израиле, потом в Таиланде, а с недавних пор обосновался в Гоа. С ним был связан странный скандал, когда его подруга, европейская журналистка, выложила хоум-видео, в котором А. хвастается своими криминальными подвигами. Еще была какая-то сомнительная история с арестом – А. просидел пару месяцев в индийской тюрьме, но потом копы были куплены и все улики пропали. Бармен Ваня, смеясь, рассказывал, что официальная версия такая: двадцать килограммов кокаина (белого порошка, напоминающего кокаин) съели муравьи.

– Бразер, тэйк йо шаварма! – Ярон всегда делал мне шавуху с овощами и заносил ее под утро, перед тем как закрыться. Мне не очень нравилась эта еда, но отказать ему я не решался.

– Спасибо, друг! – отвечал я по-русски и хлопал его в плечо. Мне казалось, его лицо лучилось какой-то особой добротой, когда он видел, что я сразу откусываю от угощения. Что ж, если это спасет кому-нибудь жизнь, почему бы не поесть то, что тебе не очень по душе.

Приходилось набивать брюхо картошкой, луком, капустой и помидорами, плавающими в соусе и небрежно завернутыми в тонкий лаваш, потом возвращаться к своим грязным стаканам и другим обязанностям.

Чем ближе был Новый год, тем дольше растягивались смены. А. начал барыжить прямо на кухне. Модные арт-директора, лохматые художники, русские гопники, пьяные европейцы, богатенькие индусы разнюхивались здесь, тестируя товар. Мне в морду регулярно пихали наркоту: кокаин и МДМА, но я всегда отказывался. Только один раз машинально сунул палец в порошок и втер себе в десны:

– Shit. Like anesthetic pills.

A. недобро засмеялся и сказал:

– Этот парень просто моет посуду, – почему-то никто не называл меня по имени. Наверное, из-за того, что здесь уже была Женя – королева бара, которая умела сделать коктейль для любой нужды: от похмелья, или чтобы ебануло в голову и ты бежал плясать, или чтобы попустило после наркоты, или усилило эффект, или чтобы сбить бэд трип, – мое имя теперь принадлежало ей. Ваня любил поболтать, он читал местные газеты, был в курсе гоанских новостей, хоть и в коктейльном деле не был силен. Оксана как-то тоже привлекла внимание к своему имени золотистыми кудрявыми волосами, своей открытостью и живой мимикой. Меня же, мрачного потаенного реп-бога, называли Хэй или That guy. Уже тогда хотелось написать песню об этом периоде, но получится лишь через шесть лет.

С утра я заезжал на берег, заходил искупаться. Это было лучшее время, Оксана могла сидеть на берегу, ждать меня с пивом, уставшая от общения с сотней посетителей. В школе она учила только французский, но довольно быстро начала говорить по-английски. В отличие от меня она не старалась соблюдать правила, не знала, что такое неправильные глаголы, не стремилась запомнить их формы, не соблюдала порядок слов. Но говорила от сердца, ее понимали, ей не было стыдно. Поэтому дело шло. Мне же нужно было выпить, чтобы заговорить. Я заплывал подальше, нырял в прохладную утреннюю воду и вглядывался в подводный мир. Сохрани это счастье, говорил я себе, когда будешь подыхать, вернешься в этот момент и останешься в нем. Выныривал и видел, как Оксана машет: поехали спать.

Выходил, отряхивался, одевался, гладил псов, живущих на берегу. Ехали домой из деревни Чапора в деревню Ассагао. На крыльце нашего дома как раз Женя и Ваня готовили чилум. Это такая трубка для курения гашиша. Зачем-то нужно было легонечко стукнуть себя ей по голове, таков ритуал, а потом затянуться. Я не накуривался семь лет, но здесь понемногу стал втягиваться. Утром, после тяжелой рабочей ночи, с парой бутылок пива «Кингфишер» гашиш не разгонял, а погружал в приятный мечтательный сон. Просыпался в середине дня отдохнувшим, было время еще съездить на пляж, искупаться, почитать книгу. Потом собирались на работу, выходных почти не было.