Wind-n-Rain - Костолом

В лесу комаров — как комаров в лесу. Приблизительно чего-то такого она и ожидала, взяв путь за город, поэтому едва шагнув на опушку и присев за ближайшим кустом так, чтобы с объездной грунтовки её не было видно, девушка скидывает с плеч тяжеленный рюкзак, с наслаждением разминает мышцы и тут же, не теряя времени, натирается средством от комаров. В том ангаре, что у автовокзала, действительно нашлось всё для дома и огорода — всё, что ей было нужно. Даже протеиновые батончики и минералка.

Обед проходит в относительном спокойствии — вопреки опасениям, ни диких зверей, ни бродячих собак, ни бомжей, ни гопников в посадках она не встретила. Даже грибников или прогуливающихся дачников здесь, похоже, не рыщет. Какое тихое место. Жаркий воздух стынет меж шершавых стволов, как многослойное желе в запотевшем стакане. Полное безветрие наделяет лес, что казался когда-то таким мрачным и таинственным, неестественной, убаюкивающей тишиной. Ещё немного — и сморит, а Ксюха здесь не затем, чтобы кормить комаров и муравьёв своими спящими телесами. Тем временем через вконтактик ведётся почти прямое включение с места событий — с баграмяновкой дачи. Судя по фоткам, гости, изрядно захмелевшие, потихоньку засобирались домой. Бабулю уже куда-то сплавили — вон пустует её стул, а вон и она сама — дремлет на заднем сидении чьего-то «Порше». Очередная жена очередного братишки постит фото с трассы — значит, они уже уехали. Сам же Баграмян предстаёт перед многочисленными подписчиками в роли ответственного хозяина — убирает со столов, пакует мусор по пакетам. Может, он ещё и посуду вздумает мыть на камеру? Нет, до такого он не опустится даже ради самого жирного куска славы. Ксюха теряется в изобилии картинок чужой безбедной жизни — эти люди выглядят так, будто ничего и не было… Хотя — для них-то ничего и не было. А ведь когда-то Ксюха на полном серьёзе планировала стать частью этой большой и дружной семьи. Впервые за долгое время, возможно — впервые в жизни, она ощущает что-то вроде благодарности судьбе. Это чувство так неожиданно, что она не выдерживает и шепчет вполне отчётливо, разрезая лесную тишину своим подхриповатым выдохом: «Спасибо». Спасибо судьбе за то, что иногда мечты не сбываются. Удача… На этом всё: Ксюше и так помогли, дальше — зона её персональной ответственности. Страха не осталось — от долгого ожидания он крепнет, но от слишком долгого — умирает. Солнце провалилось за ёлки — исчезло в брюхе сказочной рептилии. Ёлки, всем своим нестройным коллективом — зелёные, зубастые — как вселенский крокодил, который солнце проглотил.

По мере того как воздух густеет, комары наглеют, а спрей от укусов уже перестаёт выручать, Ксения начинает собираться на вылазку. Удача сегодня и впрямь на её стороне: Артурчик вновь напоминает о себе очередным постом. «Гости разъехались. Остаюсь с ночёвкой — нужно убраться. Люблю порядок». О том, как он любит порядок, Ксения помнит хорошо: швабры — для лентяек, нормальные женщины моют полы руками. А если не слишком стараются, то полы моют уже ими. Ксения сомневается, что на даче он один — скорее всего, остался с дружками ради продолжения банкета, а может быть и не только с дружками. Плана как такового нет, но тянуть уже некуда: неопределённость — плохой советчик. Вооружившись фонариком, она закидывает поклажу за спину и, осторожно ступая по сухому подлеску, выходит с опушки. Впереди — пустующая объездная, за ней — ограда дачного анклава, несколько участков и — её цель.

Удача, удача… Всё это так непривычно — на её пути одно сплошное везение. Четыре участка до нужного пустуют: судя по отсутствию грядок и наличию давно не стриженых газонов, они используются владельцами лишь по праздникам. Даже собак нет. У Артура тоже нет собаки — Ксения в этом уверена, она помнит, что у него не только на кошек аллергия. Между соседним и нужным ей участком — преграда из сетки-рабицы: в паре мест мотки не скреплены с вбитыми в землю жердями и свободно отгибаются уголком, образуя дыры, достаточные для того, чтобы протиснуться. Из дома, что в спустившихся на участок коротких сумерках горит уютным жёлтым электричеством, доносится музыка — точнее лишь тень её, различимая ритмичными всплесками глухих басов в мерном стрекотании вечерних цикад. Ксюха оставляет поклажу у забора и проскальзывает на участок. Наследить не боится — за сегодняшний день здесь и так уже всё истоптано вдоль и поперёк. До дома добегает на полусогнутых. Обходит его по периметру, заглядывая в каждое светлое окно — а они в доме сейчас все светлые, праздник у людей. Второй этаж только в тени — значит, до спальни ещё не добрались. О том, что на ночь у Баграмяна запланирована вовсе не пьянка с друзьями и уж точно не мытьё посуды, сваленной ворохом прямо на полу веранды, а именно спальня, догадаться несложно: в усилившихся танцевальных ритмах, купаясь в тёплом матовом свете, по гладкому паркету гостиной скользят два силуэта. Один — женский, тонкий, изящный — стройные ноги, короткая юбка-колокольчик, рукава-фонарики. Не хватает туфель-лодочек, но им там не место — хозяин хором вряд ли позволит царапать свой паркет жёсткими набойками. Второй силуэт — хорошо знакомый. Кажется, за те полгода, что они не виделись, он ещё прибавил в массе. Но он гостью волнует менее: сейчас главное — избавиться от вертлявого одуванчика на ножках.