Wind-n-Rain - Костолом

— Дорогу покажешь? — вызывается первый. Пожилой, но поджарый — в одной руке он держит картонный стаканчик с кофе, в другой — ядовитую сигарету.

— Нет.

— Что — сама не знаешь, куда едешь? — выплёвывает он вместе с несвежим выдохом.

— Сама не знаю, за что плачу, если вам ещё и дорогу показывать надо.

Тот мешкает, сплёвывает, тянет губы — видимо, готовя рот к ответу. Но его опережает коллега помоложе:

— Я знаю «Садовод». Далековато, да и дороги там убитые. Меньше, чем за восемьсот — не поеду.

— Больше чем за пятьсот — не поеду я, — парирует Ксюха и в подтверждение серьёзности своих намерений разворачивается и отступает.

— Шестьсот. И все довольны, — слышит вдогонку.

— Пятьсот, но если доедем быстро и без происшествий, то возможны чаевые.

— Да ты кто, — в перебранку снова встревает вонючка. В его пальцах — вонючая сигарета: всё та же, или уже новая? Неизменная.

— Оставь. Это мой клиент, — молодой его пододвигает, жестом приглашая пассажирку проследовать до своей «Лады».

— Подождите в машине, пока я ворота открою.

Ксюха с замиранием сердца наблюдает ржаво-голубую табличку — вживую она почти такая же, как и на фото. Вместе с осознанием реалистичности происходящего, Ксю теряется: она на месте, есть только один шанс отступить, а потом… И пока страх не подкатил к горлу так близко, чтобы заставить её ухватиться за тот самый шанс, она хватает с сидения рюкзак и тянет водиле две купюры — пятисотку и двухсотку.

— Не надо, дальше я пешком.

Дождавшись, пока машина развернётся и скроется за поворотом ведущей от трассы в дачному кооперативу грунтовой дороги, Ксения самостоятельно раскрывает кованые створки, тяжесть которых сдерживается тугим засовом, переступает черту и, просунув свободную руку меж прутьев, задвигает засов на место. Перед ней развилка сразу на четыре линии. Она не уверена наверняка, но ей помнится, что когда она «гостила» здесь в прошлый раз — гостила именно в кавычках, ибо пребывание в заточении на загородной даче лишь с виду лучше пребывания в заточении в городской квартире — прямо за участком отчётливо виднелся лес. Воспоминания яркие, осязаемые: она почти чувствует, как стояла на балконе второго этажа, ожидая — приедут ли за ней хотя бы сегодня, или ей придётся ещё одну ночь провести одной в поставленном на сигнализацию доме, за чертой города, без мобильника и интернета, зато с целым холодильником продуктов? Артур никогда заранее не предупреждал, во сколько вернётся, зато всегда требовал горячего и свежего обеда на столе к своему появлению. Именно свежего — разогретый вариант его не устраивал. За разогретый вариант Ксюха расплачивалась целостностью кожного покрова. Чувствует до болезненного ясно, как стояла на балконе, глядя вдаль, на такие близкие и такие недосягаемые верхушки елей — синие ночью и зелёные днём, то и дело переводя взгляд вниз — на вымощенную плиткой стоянку и козырёк веранды. И она до сих пор не может с уверенностью сказать, почему тогда не прыгнула — потому что побоялась разбиться или потому что побоялась, что второй этаж — недостаточная высота для того, чтобы разбиться наверняка.

Она задирает голову и осматривается кругом. Ели — ориентир — торчат неровным строем за крышами домов первой линии. Значит, ей — влево. Но там наверняка людно — в сети уже появились фотки самого торжества: крупные, украшенные луковыми кольцами куски шашлыка, разлитое по бокалам вино, длинные столы, ломящиеся от закусок. Зелёная лужайка, истоптанная десятками ног. И принимающая поздравления бабуля — дай ей бог здоровья. Поэтому, чтобы схорониться до поры до времени в том самом лесочке, Ксения сворачивает на вторую линию, решая не испытывать судьбу и не мелькать под носом у возможных знакомых (после суда они наконец-то узнали о существовании такой девушки — Ксюши).

Прогулка до леса выходит не то чтобы приятной — сразу с четырёх участков её облаяли цепные псы, а с одного пёс чуть не вырвался: одичавший, рванул к забору, волоча за собой тяжеленную цепь, заканчивающуюся выдранным из земли колышком, да забор оказался прочен. Людей на дачах мало — сказывается будний день и лютая жара. Встретился велосипедист — бодрый старикан, с виду даже трезвый, но Ксения, завидев его издали, так глубоко натянула панамку на голову, что, утеряв полный обзор, чуть сама же не бросилась ему под колёса.

— Осторожнее, девушка, — послышалось вслед.

— Извините… — вряд ли он услышал.