Wind-n-Rain - Костолом

— В том-то и дело… Но мы точно знаем, что это он. По почерку, если ты понимаешь, о чём я. А вообще… Слушай — может сами попробуем ему позвонить?

Не дожидаясь ответа, она выхватывает мобильник из ладони спутника, нечаянно пройдясь по ней кончиками пальцев — кожа у Валеры сухая и тёплая. Лучше б она была холодной и влажной — Валера будто специально не даёт ей повода испытывать какую-либо неприязнь.

Жмёт на кнопку вызова. На видеозвонок он, понятное дело, не ответит, поэтому жмёт на аудио, нетерпеливо вслушиваясь в размеренные гудки.

— Можно?

Валера вновь забирает трубку, аккуратно, и от повторного касания по коже обоих пробегает нечто вроде горячего ветерка. Жмёт на сброс и кладёт трубку на стол — со своей стороны.

— Если я правильно понял, ваш Баграмян далеко не дебил и далеко не безопасный тип. Отвечать на вызов с номера Ксении он не станет. Твой номер, думаю, ему тоже хорошо известен. Я позвоню ему со своего, но позже — пока пусть чуть поуспокоится.

Вечер протекает на расслабленной ноте: нащупав тему, которая теоретически могла бы на первых порах их с Евгенией объединить, он долго, со скрупулёзностью следователя и обходительностью ухажёра расспрашивает о бывшем её подруги. Женя и рада пуститься в россказни, попутно выдавая крупицы ценной информации и о себе, о своей жизни. Из её рассказов, если опустить эмоции, преувеличения и бесконечные шуточки, в целом многое можно понять: кто она, что она, как живёт, чем дышит. Валера дознанием доволен, даже очень, а ещё ему по-прежнему хочется оказаться полезным. Если бы у него получилось эту ситуацию с телефонным преследованием как-то разрулить, он мигом бы обрёл статус героя в глазах Жени, да и заручиться поддержкой её подруги не было бы лишним.

Когда всё съедено и выпито, счёт оплачен, а девушка показушно прикрывает рот ладонью, изображая крайнюю степень усталости, парочка покидает заведение. Обратно до гостиницы решают идти не по мощёной набережной, а по пляжу. Сняв обувь, шагают вдоль линии прибоя, их путь освещают звёзды с неба, Михеевский маяк с мыса и огни заведений с берега. Валера рассказывает что-то о годах недавней учёбы, о своём начальнике Николай Николаиче, и о том, какого переполоху навело в их отделе происшествие в виноградниках, и как это дело у них отобрали, передав в Геленджик, где его, скорее всего, замнут, но это секретная информация… Женька слушает, ей интересно. Ей и голос Валерин кажется интересным. И в целом, этот вечер — редкий вечер, когда она придёт домой в двенадцать, а не в два-три-четыре, и одна, и почти даже не выпимши (розовая шампунеобразная муть с трубочкой — не в счёт). Поравнявшись с центральным входом на пляж, поворачивают к нему; дойдя до тротуара, неловко обуваются. Женьке проще — она без носков, но открытые туфли на высоком каблуке к скаканию на одной ноге не располагают, и Валере приходится придерживать её под локоть, пока она корячится. Выбравшись на твёрдую землю, берут путь к гостинице. Снова болтают — обо всём и ни о чём, а тему сентября — месяца, когда их дорожки окончательно разойдутся — искусно обходят. Уже в паре домов от гостиницы Женька начинает дёргаться: ей по-прежнему не хочется внезапного ухажёра палить перед своими, а как от него покорректнее избавиться, она не знает. Да Валера и сам давно уже всё понял: останавливает её за поворотом и тихонько интересуется:

— Дальше сама добежишь?

— Ага. — Женька не помнит себя от радости, а ещё ей немного стыдно: она поняла, что он понял… Снова неудобно как-то получается. — Ой! Телефон!

Валера, спохватившись, похлопывает себя по карманам — точно: мобилу подружкину он прихватил, да и забыл про неё. Как забыл и позвонить. Прикладывая палец к губам, он сперва дожидается Женькиного кивка, а дождавшись — набирает номер на своём телефоне и жмёт на зелёненький значок трубки. Девять из десяти, что ему не ответят. Ему отвечают.

— Алло? Кто это?

Голос в трубе низкий, с лёгкой хрипотцой, мягкий и плавный — девушкам такие нравятся.

— Кажется, ты пишешь моей девушке? А ещё, кажется, у тебя решение суда? Поздравляю: разговор записывается, и твоего «алло» для идентификации личности по голосу будет достаточно. Нарушение условий подписки, пересмотр дела, изменение условного срока на реальный… Суши сухарики, Артур.

Валера сбрасывает звонок и, не решаясь поднять глаз, протягивает телефон Жене. А той и обидно вроде, что шоу так быстро закончилось, но она знает — всё верно: с Баграмяном по-другому нельзя. Он больной, ему болезненно важно, чтобы последнее слово всегда было за ним. Этот звонок выбьет его из колеи надолго. Она вообще даже думает, что в сети надоедливый абонент больше не появится. А как, должно быть, он сейчас бесится, услышав два волшебных слова: «моя девушка»! Да у него дым из ушей наверное валит! Женя бросается Валере на шею, приобнимает легонько и на полсекундочки, чтобы тут же отлипнуть и зашагать к гостинице. Лейтенант провожает её взглядом, выглядывая из-за угла, как школьник. Себя успокаивает: он просто хочет быть уверен, что она преодолеет эти пятьдесят шагов без происшествий. Отличная отмазка — работает. Калитка за нею давно закрылась, и он бредёт прочь. Его мысли полнятся сомнениями: красивый жест может повлечь последствия. У него-то симка не левая, можно сказать даже рабочая, вычислить его самого — как два пальца об асфальт, а что потом будет… Но всё это позже, а пока он не дома — в комнатке, что снимает у одной сердобольной старушки, не в кровати — такой же казённой, к тому же едва его в полный рост вмещающей, а тащится по опустевшим проулкам частного сектора, его вечер ещё не закончен — отпускать его не хочется. Слишком уж хорошим он для него выдался.