Элис Хоффман - Верная [litres]

– Он несчастлив и, вместо того чтобы уйти из семьи, делает жизнь моей мамы невыносимой. Считает такое поведение более достойным.

– Они уладят эту проблему, – рассудительно заметил Бен.

Пока Бен вел машину, Шелби внимательно изучала его. Если наблюдать за человеком достаточно пристально, полагала она, можно понять, что делает одного добрым, а другого, ее например, недоверчивым и утратившим надежду.

Чем больше Шелби думала об отце, тем яснее понимала: они с Беном не подходят друг другу. Их жизни случайно пересеклись однажды холодной зимой, когда оба отчаянно нуждались в тепле, а если они останутся вместе, она в конце концов станет человеком, который накануне Рождества поздно возвращается домой.

У Маравелль заболела бабушка, живущая во Флориде. Ей уже за восемьдесят и здоровье хрупкое. Мать Маравелль уже улетела в Орландо, и сама Маравелль надеялась в скором времени к ней присоединиться, если Шелби ее выручит.

– Хорошо, поезжай, – сказала Шелби, когда Маравелль попросила дать ей кратковременный отпуск. – Я найду кого-нибудь тебе на замену. Можешь не выходить на работу так долго, как будет нужно.

Шелби всегда шла навстречу своим служащим, когда им нужно взять несколько дней отпуска по личным обстоятельствам.

Матери Хуана назначили сеансы лучевой терапии, и Шелби разрешает ему приходить на работу к середине дня, чтобы он успевал отвозить мать в больницу.

– Мои дети полюбят тебя, – сказала Маравелль.

– Дети? – настороженно переспросила Шелби. – Я их не люблю.

– Моих полюбишь.

– Но я не хочу иметь с ними никаких дел.

Маравелль ухмыльнулась:

– Ты будешь моей нянькой, дорогая.

Шелби могла бы использовать в качестве отговорки свою учебу: в это время она слушала курс о последних достижениях в биологии, но сейчас весенние каникулы, занятий не было. К тому же, если она не возьмет несколько отгулов, они пропадут. Правда, не о таком отпуске она думала: просто хотелось поспать утром подольше, походить днем в кино, а вечера проводить в книжном магазине «Стрэнд» на Бродвее, выискивая книги Рэя Брэдбери, которые она еще не читала.

– Ты мне нужна, чтобы присмотреть за ними, – настаивала Маравелль. – Только тебе я могу их доверить.

Пожалуй, это тот самый случай, который имел в виду Бен, – когда Шелби может доказать Маравелль свою дружбу. Это самое главное в жизни Маравелль, куда важнее, чем билеты на концерт.

Каждый раз, когда Шелби говорила кому-то «да», она страшно раздражалась на Бена. Он полагал, что Шелби гораздо более человечная, чем хотела казаться. В тот вечер, когда она собирала вещи, Шелби даже не разговаривала с Беном. По ее мнению, он всегда был виноват, если что-то шло не так.

– Да не беспокойся ты. Присматривать за детьми – плевое дело, – заверил ее Бен.

Но у Бена есть племянники и племянницы, и он добросердечен. Шелби же своенравна и сварлива. Даже мысль, что ей придется сидеть с малышами, вызывает у нее содрогание.

– Я даже не знаю, как разговаривать с детьми.

– Точно так же, как со мной, – посоветовал Бен. – Но без бранных слов. Они повторяют то, что ты говоришь, как попугаи.

Она согласилась провести три дня с детьми Маравелль в Куинсе, через который она проезжала на поезде, когда направлялась в гости к родителям.

Шелби поехала с собаками, поэтому ей пришлось брать такси до Астории [8] Астория – район на северо-западе Куинса, Нью-Йорк. , что стоило немалых денег. Счетчик тикал минут сорок, и наконец такси остановилось на улице с двухъярусным путепроводом, где Маравелль снимает в одном из домов квартиру на первом этаже.

Шелби вышла на тротуар, потом двинулась по заросшей сорняками тропинке. Звонок в квартире не работал, и ей пришлось стучать в дверь. Появилась Маравелль и обняла Шелби:

– Вот ты и в Куинсе!

Мальчики шмыгнули к двери и теперь выглядывали из-за нее. Жасмин – красивая девочка, похожая на мать, – с первого взгляда явно не одобрила Шелби.

– Она не сможет заботиться о нас! – объявила Жасмин. – Она лысая! Я не хочу, чтобы меня видели с ней!

Шелби не слишком волновало, как она выглядит, но реакция Жасмин напомнила девушке, насколько озабочена она была своей внешностью в школе. Шелби обычно вставала затемно, чтобы оставалось время пройтись по волосам расческой не менее сотни раз и нанести макияж. Сейчас она даже не заглядывает в зеркало. Вряд ли кто-то обернется, чтобы посмотреть на нее.

Маравелль показала ей квартиру, но, поскольку в ней только одна спальня, смотреть особо было не на что. Ванная настолько завешана полотенцами и уставлена туалетными принадлежностями, что предметы все время падали с полок. Маравелль обычно спала на складном диване в гостиной, а трое детей – в спальне.