Ребекка Серл - Популярна и влюблена

Щека Грега дрожит, и я замечаю, что его глаз подергивается.

– Давай поговорим об этом наедине, – отвечает он.

Краем глаза я замечаю отбившегося от группы репортера. Райнер тоже заметил его, но не дрогнул. Он продолжает:

– Нет, папа. Я хочу поговорить об этом сейчас. Ты сказал мне, что она чокнутая. – Голос сухой и хриплый. – Я поверил тебе. Я поверил всему, что ты сказал, и все это было ложью.

Я чувствую на себе взгляд Джордана, а затем – что он переводит взгляд на Райнера. Райнер смотрит на Джордана.

– Скажи это, – говорит он ему. Его глаза широко раскрыты. Они какие-то дикие, звериные. – Скажи, что мой отец пытался переспать с Бритни, моей восемнадцатилетней девушкой.

Джордан медленно кивает.

– Это правда, – произносит он.

Репортер начинает что-то быстро записывать. Взгляд Грега пылает, словно он готов поджечь здесь все.

Я уверена, что Райнер сейчас сорвется. Что он начнет орать на своего отца. Но вместо этого он берет меня за руку.

– Нам нужно идти, – говорит он мне.

Он ведет меня вперед, подальше от них, в конференц-зал. Я оглядываюсь на Джордана.

Мы встречаемся взглядами, только на секунду, но этого достаточно. Достаточно, чтобы понять: то, что происходит у меня в душе, происходит и с ним. Что каждый из нас именно там, где и другой. Я думаю о предупреждении Уайатта по поводу тех фото с Райнером. О словах Джордана: «…Если бы они держались за руки на обложке каждого журнала». Затем появляется Сэнди, и нас всех подталкивают в одном направлении – в зал на пресс-конференцию, навстречу журналистам, готовым услышать наши ответы. Райнер все еще сжимает мою руку, когда дверь открывается, выходит Тони и разделяет нас как раз перед тем, как мы заходим в зал.

– Не делайте так, если это не всерьез, – предупреждает она.

Нас приветствует океан лиц, он раскинулся до самого конца зала, до дверей, ведущих в фойе, как горизонт.

Мы занимаем места. Райнер с одной стороны от меня, Джордан с другой. Слишком близко – мои руки трясутся.

Начинаются вопросы. О фильме и о работе с Уайаттом.

Джордан отвечает, что Уайатт лучший в этом деле, и мы все гордимся фильмом, потому что именно он был у штурвала.

И наконец кто-то задает тот самый вопрос. Вопрос, которого мы все ждали. Его задают мне, и я рада, что могу покончить с этим раз и навсегда.

– Было множество слухов о возможном романе между вами и Райнером. Кто-то даже говорит, что он начал преследовать вас, как только вы оказались на Гавайях. – В зале раздается смех. Внутри меня все немеет. – Вы можете подтвердить, что вы вместе?

Я делаю глубокий вдох, готовясь ответить. Готовясь наконец сказать, что у меня на сердце, и тут я бросаю взгляд на Райнера. Его глаза широко открыты и полны надежды. Он смотрит на меня как Аннабель, когда просыпается. Как будто его жизнь, его существование зависят от того, что я сделаю дальше.

А затем я снова думаю о них. О словах Джордана в тот день, когда он спас меня на пляже: «Есть вещи, которые священны». Защитить любовь, например, священный долг. Но не только это.

Священно наше слово. Райнер сказал мне тогда на скалах Паиа, что не важно, что ждет нас, не важно, что может с нами случиться, он всегда будет со мной. Он был искренен. Это не было связано с Грегом Девоном. Это было лишь между нами, им и мной. И теперь моя очередь.

Я знаю, что я должна сделать. Я нужна Райнеру, и я хочу быть рядом. Хочу быть вместе с ним. Его мир только что разбился вдребезги. Его отец оказался не тем, кем Райнер его считал. Тот журналист напишет статью, и вся правда выплывет наружу. Репутация его семьи будет разрушена. Я знаю, каково это. Я помню историю со своей сестрой, как люди шептались о нас. Как они показывали на нас в магазине или на почте. Я не знаю, что бы я делала без Джейка, как бы я справилась с этим, если бы он не взял мое лицо в ладони и не поцеловал меня той ночью. Если бы он не сказал, что будет рядом.

Но знание не делает выбор проще. Это все равно выбор. И когда ты выбираешь одно, ты отпускаешь другое.

Я касаюсь маленького золотого кулона на моей шее. Делаю глубокий вдох. Произнести эти три слова проще, чем я думала.

– Да, это правда.

И затем они начинаются – искрящиеся, ослепляющие вспышки, настолько яркие, что на секунду мне кажется, что звезды упали с неба прямо сквозь потолок. Они продолжаются, когда Райнер прижимает меня к себе и целует прямо перед сотнями журналистов, камер, телевизионных экранов, связывая нас навечно. Но я ничего не чувствую. Ни его губ на моих губах. Ни его рук на моей талии. Ничего. Когда он отстраняется, он смотрит на меня.