Ева Север - Трасса Ноль

– Угостишь сигареткой?

Яна вздрагивает при звуках этого грудного, чуть хрипловатого голоса.

Молча улыбаясь, Сид достает из пачки сигарету. Прикуривает ее, глядя на рыжую поверх огонька зажигалки.

– Держи, сестренка, – он вкладывает раскуренную сигарету ей в губы каким-то особенно бережным и даже нежным жестом.

– Меня Кармой зовут. Заходи к нам вечером в лагерь, найдешь меня.

Затянувшись, девчонка снимает очки и смотрит на Сида внимательным ищущим взглядом.

Яна неосознанно подается вперед и заглядывает рыжей в глаза. Зрачки девчонки расширены, цвета глаз даже не разобрать. Яне становится не по себе.

Чуть дернув плечом, Карма уходит, быстро растворяясь в прозрачных заполярных сумерках.

– Блин, прямо вылитая моя бывшая! – выдыхает Сид.

– Ненавижу, – тихо цедит Яна.

– Что говоришь? – Сид вновь не поворачивает к ней головы.

– Да вот такой неадекват ненавижу! – бросает Яна чуть громче, чем следовало.

Сид с секунду стоит молча, а потом хохочет. Его смеющиеся глаза направлены поверх Яны, на солнце, плавно уходящее в волны залива.

– Ничего ты не понимаешь! Учись расслабляться. И людей любить тоже учись.

Яна молчит.

Словно где-то вдалеке раздался настойчивый голос Сида:

– Малыш, подъем! Давай, тут недалеко.

С усилием разлепив глаза, Яна потрясла головой.

Метрах в пятнадцати стоял заведенный «КамАЗ» с гостеприимно распахнутой дверью.

– Это что, за нами? – обалдело охнув, девушка поднялась на ноги.

В кабине фуры было тепло и накурено, приборная доска уставлена иконами и образками. Седой дальнобойщик в тельняшке гостеприимно улыбнулся Яне:

– А вот и спящая красавица. Меня Русланом звать. Давай, полезай назад!

За сиденьями обнаружилась узкая, но мягкая койка, застеленная цветастым полотенцем.

Испустив облегченный вздох, Яна растянулась на чужой постели и закрыла глаза. Было уютно, задавать вопросы не хотелось.

– Не мерзнешь? На вот, накинь, – шепот Сида раздался прямо над ухом.

Плечи укутала согретая чужим теплом толстовка. Яна потерлась щекой о пропылившуюся ткань и неслышно промямлила уже в полусне:

– Тобой пахнет… Спасибо.

02:15, трасса Р-21

510 км до Санкт-Петербурга

Сид потянулся, хрустнув шейными позвонками. Судорожно взревывая, «КамАЗ» только что преодолел очередной покатый подъем.

– Тачка у тебя – монстр. Небось, постарше меня будет? – Сид закурил и вопросительно улыбнулся водителю.

– А как же – она еще перестройку помнит! – Руслан заулыбался, любовно поглаживая выцветший пластик приборной доски. – Всю семью кормит, ласточка моя!

– Я тоже и перестройку, и «совок» вполне себе помню, – ревниво заметил Сид.

Он вдруг понял, что водитель держит его за ровесника Янки. Это было неожиданно обидно.

– Да ну? Это сколько тебе? – Руслан недоверчиво приподнял брови.

– Возраст Христа, плюс-минус три года, – заученно хмыкнул Сид.

Эта фраза за последние годы успела стать настолько привычной и надоесть, что он вдруг решил больше не использовать ее. Помолчав, он пояснил:

– Тридцать шесть почти.

– Хорошо сохранился, парень! – присвистнул водитель. – Так ты и женат, наверное?

«Бог миловал» – тоже привычный, уже набивший оскомину ответ.

– Да нет, по-другому, – Сид отчего-то почувствовал себя глупо.

– И детей нет? У меня вот две дочки, – отогнув козырек над лобовым стеклом, Руслан кивнул на пару выцветших фото.

– А насчет детей я и не знаю, – сглотнув, Сид неожиданно для себя ответил чистую правду.

Ему показалось, что водитель сейчас неодобрительно покосится на него. Но нет, тот только хмыкнул как-то снисходительно и потянулся за пачкой «Примы».

– Значит, не нагулялся еще… Прямо как я после армии.

– Я и не служил…

«Сидевших же в армию не берут».

Договаривать фразу не захотелось. Сид понял, что ему почему-то очень важно, что о нем подумает этот седой мужик с мозолистыми ладонями и простой житейской мудростью в блекло-голубых глазах.

Сид кашлянул и закончил:

– Не знаю, как-то так вышло – до двадцати семи бегал.

– А дальше что? – Руслан выпустил облако сизого вонючего дыма.

– А дальше – то же самое. Бегаю… От работы, от женщин, от обязательств. Устал уже бегать, а остановиться все не могу. Ерунда какая-то.

Сид говорил неожиданно для себя просто, без прикрас и обычной рисовки. Он почувствовал, что любой другой тон сейчас прозвучал бы фальшиво и оскорбительно.

Руслан задумчиво покивал и неожиданно сменил тему: