Йоханнес Зиммель - Мечтай о невозможном

Он поехал в отель «Империал».

На этот раз дежурил Лео Ланер. Фабер сделал знак рукой, и портье подошел к нему в угол холла. Фабер рассказал Ланеру, по какой причине он находится в Вене.

— …в настоящее время мальчику так плохо, что я должен быть рядом с ним.

— Я понимаю, — Ланер кивнул. — Все ясно, господин Фабер. Я очень вам сочувствую.

— У Горана есть только бабушка, она лежит в Центральной городской больнице после тяжелого приступа. Я знаю ее. Более сорока лет…

— Все, что вы делаете, правильно, — прервал его Ланер. — Я надеюсь, что все еще наладится.

— Все, что я сказал, это между нами. Ни в коем случае это не должно стать известно общественности…

— Господин Фабер, ну что вы! От меня никто ничего не узнает, но это хорошо, что я знаю, где вас можно найти, если будет что-то важное. Тогда я позвоню в пансион «Адрия». Больше никто.

— Спросите Питера Джордана. Там я под этим именем. Боюсь огласки.

— Питер Джордан, хорошо, господин Фабер. Только в особо важных случаях. Я боюсь, вы там надолго задержитесь.

— Я тоже этого боюсь.

— Послать вам кого-нибудь, кто поможет упаковать вещи?

— В этом нет необходимости. — Фабер пожал Ланеру руку.

Подошел другой портье.

— Извините! Час назад вам звонили, господин Фабер. — Он передал Фаберу конверт.

— Спасибо, — Фабер кивнул ему и Ланеру и вынул из конверта отпечатанное на машинке сообщение: «Позвонить господину Вальтеру Марксу в Мюнхен».

Из своего апартамента он набрал номер конторы. Его сразу соединили.

— Алло, Роберт! — прозвучал голос Маркса.

— Доброе утро, Вальтер!

— Как дела у мальчика?

— Паршиво. Что случилось?

— Факс от «Меркьюри» из Нью-Йорка. Они совершают опцион, пишет Дебора Бренч. — Маркс зачитал: — «Please let Mr. Faber know, that Gary Moore is very enthusiastic about this project». [42] Пожалуйста, известите мистера Фабера, что Джери Мур очень заинтересован этим проектом. (англ.) Итак, ты получишь римейк! Первый фильм по твоей книге режиссер ведь испортил. Теперь у тебя есть шанс, что Джери Мур испортит второй фильм. Тебя это радует?

— Конечно, радует, идиот!

— Да, звучит. Другая ужасная новость: в факсе указывается, что ночным курьером отправляется чек, половина от всей суммы. Куча денег!

— Мне понадобятся.

— Ты очень благодарный клиент. Полтора года я должен был бороться, прежде чем они подписали договор. Дебора ведь могла бы прислать и другой факс.

— Не сердись, Вальтер! Я тут совершенно заморочен… У меня столько забот…

— Я знаю, старина, знаю. Я просто пошутил. Где я должен предъявить чек? «Мюнхен-банк»?

— Да, пожалуйста, — сказал Фабер. — Нет, подожди! Лучше «Швейцарский Люцерн-банк».

— О’кей, Роберт. И всего, всего хорошего!

— Тебе тоже. Минутку! Я сейчас переезжаю в другой пансион!

— Пока не появится что-нибудь получше?

— Этот пансион расположен рядом с Детским госпиталем, поэтому. Пансион «Адрия», запиши, Ленаугассе. Теперь ты найдешь меня там.

— Телефон?

— Я еще не знаю. Узнаешь в справочной службе.

— Порядок.

— Вальтер… я благодарю тебя за все, что ты провернул в «Меркьюри».

— Это было сплошное удовольствие, малыш, — сказал его друг.

18 мая уже с утра было очень тепло. Фабер побрился, принял душ, выпил свои лекарства. Затем положил оба больших самсоновских чемодана на кровать и начал укладывать вещи. В своей жизни он тысячи раз паковал чемоданы. Белье, рубашки, костюмы с пиджаками на вешалках, обувь, книги. Он подошел к встроенному в стену сейфу, набрал цифры 7424, взял из сейфа пистолет и положил его в чемодан. Конверт со снимками Зигфрида Монка, полученный накануне вечером от Ренаты Вагнер, он, немного подумав, положил во внутренний карман дорожной сумки вместе с несессером из темно-синей кожи. При малейшем физическом напряжении он уже много лет сразу начинал потеть. Поэтому он привык заниматься упаковкой в одних трусах. Закончив, он снова принял душ и затем воспользовался лосьоном для тела. Он приготовил серебристо-серый летний костюм, голубую рубашку, светлый галстук и черные открытые туфли.

Примерно в час дня он уже ехал в такси по Рингу в направлении Альзерштрассе к пансиону «Адрия». Водитель открыл все окна. Теплый ветер дул Фаберу в лицо. Пиджак лежал у него на коленях. У Бургтора его внезапно охватила паника.

Мира! Он ведь собирался навещать ее каждый день и сообщать ей о состоянии Горана. Что он скажет ей сегодня? И завтра? Что, если Горан умер? Что станет тогда с Мирой? Ее же все равно сразу бы не выписали и не отправили в Сараево! Сможет ли он бросить ее на произвол судьбы?