Йоханнес Зиммель - Мечтай о невозможном

— Я говорю так, как мне хочется. Я говорю правду. Скольким людям приходилось страдать из-за того, что они говорили правду?

— Фрау Монтевиво! — крикнул Штайнер. — Вы думаете, мне легко далось обращение с жалобой в управление по делам молодежи? Вы думаете, что мне неизвестно, какие трудности и мучения принесет всем заинтересованным лицам лечение против воли родителей, в нашем случае матери, прежде всего потому, что лечение продлится долго. Мне хорошо известно, что вы никогда не лечили детей с опухолью Казаи. Тысячи по всему миру избавились от такой опухоли, пройдя лечение исходя из нашей концепции.

Ведущая молниеносно облизала свои губы, словно повинуясь рефлексу. Однако Фабер немедленно отметил это.

«Рейтинг! — подумал он. — Рейтинг! Даже если коллеги лопнут от зависти, а мальчишка — как его звать-то? — сдохнет, такого высокого рейтинга не добивалась в этом году еще ни одна послеобеденная программа! Ни одна! Я знаю, что Габи думает сейчас именно об этом, — подумал Фабер, — я хорошо знаком с этой кухней, я точно знаю».

Ведущая Гауенштайн встала между своими гостями. Проникновенным голосом она сказала, исполненная доброты и любезности:

— Мне жаль, чрезвычайно жаль, фрау Монтевиво, господин главный врач, но время передачи ограничено. Я вынуждена вас прервать. Конечно, это не последний ваш разговор в студии «SOS», я уверена, что это была первая беседа из целой череды, которые состоятся позднее… Мне сейчас сообщили из режиссерской аппаратной, что в студию поступило очень много звонков от телезрителей… И это понятно! Ведь речь идет о человеческой жизни! И, кроме того, затронута чрезвычайно актуальная тема. Я сейчас прерываю вас, прошу меня простить за это, чтобы представить вам нашего неожиданного гостя. Это… — она сделала драматическую паузу, — …всем вам хорошо известный кандидат в депутаты в Национальный совет господин Удо Форстер…

Молодой, элегантный господин вышел из-за кулисы. На нем был надет летний костюм цвета розового дерева, туфли на чуть завышенном каблуке, и рядом с обручальным кольцом на среднем пальце правой руки он носил перстень с печаткой.

— Добрый день, господин Форстер! — сердечно поздоровалась ведущая, одновременно пожимая кандидату в депутаты в Национальный совет руку, как это принято в телевизионных передачах в Австрии и Германии. (Все то и дело по нескольку раз пожимают друг другу руку, хотя в последний раз они виделись не больше часа назад в гримерной.) — Как чудесно, что, несмотря на занятость, вы нашли время, чтобы прийти к нам!

— Это вполне объяснимо, — сказал политик, лучезарно улыбаясь, — учитывая столь трагичный повод.

В то время как он произносил эти слова, он успел пожать руки Карле Монтевиво и главному врачу Штайнеру, по всей видимости размышляя над тем, достаточно ли долго он показывал свои замечательные по красоте зубы. Внезапно посерьезнев, словно выступая на погребении, он добавил, пройдя за один из пультов:

— И при всей своей трагичности — столь выдающийся по своей важности повод. То, что здесь происходило и происходит, касается нас всех, я заявляю это совершенно открыто. Здесь идет речь о принципиальных для каждого из нас, для каждой отдельной личности, решениях. Позвольте мне очень коротко осветить для вас совершенно ужасную ситуацию!

— Я прошу вас сделать это, господин кандидат, — сказала Габи Гауенштайн и слегка поклонилась — как бы выражая крайнее уважение, но и осознавая свою собственную значимость.

— Чтобы долго не ходить вокруг да около, я открыто заявляю, — начал Удо Форстер, — что придерживаюсь того мнения, что традиционная медицина сама виновата в том, что люди бояться иметь с ней дело. За кулисами я следил по монитору за тем, что здесь говорилось. Сама виновата, потому что беспомощность и невежество традиционной медицины вынуждают все большее число пациентов прибегать к помощи альтернативной медицины. Никогда ранее у нее не было столько сторонников.

— Я протестую, господин кандидат! — сказал Штайнер. — Мы ни беспомощны, ни тем более не невежественны. Меня чрезвычайно удивляет, что вас — политика и дилетанта в медицине — пригласили на этот разговор, и теперь вы своими совершенно абсурдными утверждениями можете причинить еще больший вред…

— Уж будьте так любезны, дайте и мне высказаться до конца, — проговорил Удо Форстер.

— Но здесь не парламент! Я выражаю свой протест, чтобы вы использовали этот трагический случай как возможность — да еще бесплатную — для рекламы своей партии и…